День Х. подЧасть
Окей. Вот уже полгода я знаю, что за нами следят. С ноября я закатываю истерики и прошу прекратить все это. Я пытаюсь доказать, что существует человек, который несколько лет общается со мной в вк и в последнее время все чаще намекает на то, что мне не повезло с мужем, и он спасёт меня от такой жизни. Блокировать его бесполезно — у него, наверное, тысячи страниц. Я понимаю, что конец близок, и да, каждый раз *роскомнадзор* как последний. В моменты просветления громко говорю «да когда ж я уже сдохну», понимая, что вот-вот нашей беззаботной и счастливой жизни придёт белая сибирская лиса.
Последнюю закладку нужно было забирать у подъезда жилого дома, фольга приклеена под рельсами для вкатывания колясок или велосипедов на крыльцо. На улице будний мартовский день, люди идут с работы, дети гуляют, а я у всех на виду ищу этот грёбаный клад, и мне абсолютно наплевать на то, что какой-то мужик в паре десятков метров стоит и смотрит на происходящее. Пофиг, меня здесь никто не знает. Фольга найдена и мы едем домой. И да, я не захожу в вк уже больше трёх месяцев. Но я знаю, что это не поможет, ведь мой телефон давно живёт своей жизнью, жаль только, что этому никто не верит.
Просыпаюсь от звука сигналки. Спросонья риторически-автоматически спрашиваю «Ну что там?...» но сон так сладок, что нет сил думать, и я понимаю что происходит, только когда слышу щелчок входной двери и возню в коридоре. Ну что ж, этот день настал. Их шестеро, и они быстро разошлись по всем комнатам. Я вспоминаю что на кухне творится полный беспредел: «Ну почему именно сегодня?!». Один из мужчин отвечает мне «А что, вчера надо было?» и хитро улыбается. «Нет, спасибо, что не вчера», ухожу в ванную, чисто на автомате умываюсь и чищу зубы. Возвращаюсь и вижу соседку из квартиры напротив, я когда-то брала у ее мужа отвертку, и относила шоколадку в благодарность. У них есть маленькая собачка, они показались мне милыми, а сейчас эта женщина явно напугана происходящим. До меня вдруг доходит, что я не видела никаких документов: «А кто вы такие вообще, может это какой-то розыгрыш?» — смех в ответ, тот, что ближе ко мне тычет удостоверением, и моментально убирает его. Другие открывают все шкафы, что-то ищут. «Парни, а вы что ищете-то, может помогу, а?» мне смешно, то ли от шока, то ли потому что вчерашняя закладка уже целиком в моем организме, это новый рекорд, пожалуй. Меня просят ознакомиться с протоколом изъятия всей техники: 4 телефона, планшет, нетбук, ноут... Банковские карты, все наличные деньги — все уходит в конверты, и опечатывается при нас. «Неохота работать сегодня» — зевает самый старый из визитёров. «Так не работайте!» — зло бросаю я. Все смотрят на меня в недоумении, я продолжаю «Толку от вашей работы? Только жизнь людям портите...». В ответ ничего. Позже, адвокат скажет, что хоть они и назвали меня за глаза сучкой, мне повезло, что это были люди из ФСБ, а они «девочек не трогают», в отличие от полиции. «Женщины... они всегда там, где деньги, а в беде покидают тебя» — говорит то ли себе, то ли всем нам один из них. Я ухожу в другую комнату и сажусь читать книгу «Проблемы современной России». Конечно же ничего не получается, я смотрю на текст, но думаю совершено о другом. «Хозяйка, ты б мужу вещей собрала, и еды в дорогу». Господи, неужели это действительно происходит? Кидаю книгу, белье, штаны, толстовку в рюкзак, иду на кухню — по полу рассыпаны замороженные сливы — вот же твари, по-любому специально. В холодильнике из еды только хлеб. Кидаю и его, подхожу к мужу и обнимаю, уже понимая, что не знаю, когда это случится в следующий раз (это случится через полтора года). Все уходят, последние слова «Звони маме» «Пиши, звони», истерический смешок, звук закрываемой двери, тишина. Я одна, у меня нет денег, нет связи, нет еды, но есть стол, заваленный табаком с дживиком — пожалуй, надо убраться. Меня забавляет осознание того, что первым делом после ареста мужа я продолжаю делать то, за что его арестовали, по сути. Выдыхаю, накрывает и кажется, что это ещё не конец, мы что-нибудь обязательно придумаем и все будет хорошо.
Окей. Вот уже полгода я знаю, что за нами следят. С ноября я закатываю истерики и прошу прекратить все это. Я пытаюсь доказать, что существует человек, который несколько лет общается со мной в вк и в последнее время все чаще намекает на то, что мне не повезло с мужем, и он спасёт меня от такой жизни. Блокировать его бесполезно — у него, наверное, тысячи страниц. Я понимаю, что конец близок, и да, каждый раз *роскомнадзор* как последний. В моменты просветления громко говорю «да когда ж я уже сдохну», понимая, что вот-вот нашей беззаботной и счастливой жизни придёт белая сибирская лиса.
Последнюю закладку нужно было забирать у подъезда жилого дома, фольга приклеена под рельсами для вкатывания колясок или велосипедов на крыльцо. На улице будний мартовский день, люди идут с работы, дети гуляют, а я у всех на виду ищу этот грёбаный клад, и мне абсолютно наплевать на то, что какой-то мужик в паре десятков метров стоит и смотрит на происходящее. Пофиг, меня здесь никто не знает. Фольга найдена и мы едем домой. И да, я не захожу в вк уже больше трёх месяцев. Но я знаю, что это не поможет, ведь мой телефон давно живёт своей жизнью, жаль только, что этому никто не верит.
Просыпаюсь от звука сигналки. Спросонья риторически-автоматически спрашиваю «Ну что там?...» но сон так сладок, что нет сил думать, и я понимаю что происходит, только когда слышу щелчок входной двери и возню в коридоре. Ну что ж, этот день настал. Их шестеро, и они быстро разошлись по всем комнатам. Я вспоминаю что на кухне творится полный беспредел: «Ну почему именно сегодня?!». Один из мужчин отвечает мне «А что, вчера надо было?» и хитро улыбается. «Нет, спасибо, что не вчера», ухожу в ванную, чисто на автомате умываюсь и чищу зубы. Возвращаюсь и вижу соседку из квартиры напротив, я когда-то брала у ее мужа отвертку, и относила шоколадку в благодарность. У них есть маленькая собачка, они показались мне милыми, а сейчас эта женщина явно напугана происходящим. До меня вдруг доходит, что я не видела никаких документов: «А кто вы такие вообще, может это какой-то розыгрыш?» — смех в ответ, тот, что ближе ко мне тычет удостоверением, и моментально убирает его. Другие открывают все шкафы, что-то ищут. «Парни, а вы что ищете-то, может помогу, а?» мне смешно, то ли от шока, то ли потому что вчерашняя закладка уже целиком в моем организме, это новый рекорд, пожалуй. Меня просят ознакомиться с протоколом изъятия всей техники: 4 телефона, планшет, нетбук, ноут... Банковские карты, все наличные деньги — все уходит в конверты, и опечатывается при нас. «Неохота работать сегодня» — зевает самый старый из визитёров. «Так не работайте!» — зло бросаю я. Все смотрят на меня в недоумении, я продолжаю «Толку от вашей работы? Только жизнь людям портите...». В ответ ничего. Позже, адвокат скажет, что хоть они и назвали меня за глаза сучкой, мне повезло, что это были люди из ФСБ, а они «девочек не трогают», в отличие от полиции. «Женщины... они всегда там, где деньги, а в беде покидают тебя» — говорит то ли себе, то ли всем нам один из них. Я ухожу в другую комнату и сажусь читать книгу «Проблемы современной России». Конечно же ничего не получается, я смотрю на текст, но думаю совершено о другом. «Хозяйка, ты б мужу вещей собрала, и еды в дорогу». Господи, неужели это действительно происходит? Кидаю книгу, белье, штаны, толстовку в рюкзак, иду на кухню — по полу рассыпаны замороженные сливы — вот же твари, по-любому специально. В холодильнике из еды только хлеб. Кидаю и его, подхожу к мужу и обнимаю, уже понимая, что не знаю, когда это случится в следующий раз (это случится через полтора года). Все уходят, последние слова «Звони маме» «Пиши, звони», истерический смешок, звук закрываемой двери, тишина. Я одна, у меня нет денег, нет связи, нет еды, но есть стол, заваленный табаком с дживиком — пожалуй, надо убраться. Меня забавляет осознание того, что первым делом после ареста мужа я продолжаю делать то, за что его арестовали, по сути. Выдыхаю, накрывает и кажется, что это ещё не конец, мы что-нибудь обязательно придумаем и все будет хорошо.
