Дневник заключенного

[JOUR]

Спецназ и по сей день представляет серьезную опасность для спокойной жизни в тюрьмах и лагерях России. Любой кипиш или бунт грозит обернуться встречей с этими серьезными ребятами, которые не любят много говорить, и решают все вопросы только с помощью грубой силы. Один из наших даже поделился случаем, когда после серии убийств колонию осадила рота десанта при поддержке техники и сил местной полиции.

Не советую сопротивляться и издавать лишних звуков. Когда эти молодчики врываются в камеру, могут сломать пару рёбер. Без сомнений, горячие впечатления и довольно жесткую встречу с полом я вам гарантирую.

Это сейчас спецназовцы мирно стоят в сторонке, да и появляются в зонах довольно редко, только по особому поводу.
Раньше эти ребята любили проводить учения и тренировались на зеках.
Когда на пороге появлялась команда этих космонавтов, то в лагере начиналась паника.
Все бежали быстрее переодеваться в робы. Блатные первые появлялись в лагерных участках, уже одетые по установленной форме. Хотя, им обычно больше всех и доставалось.

Вся эта делегация стремительно обходила все места, где находятся самые крутые и отмороженные арестанты:
СУС, ШИЗО, изолятор. Залетали в каждую камеру, всех ложили на пол и заодно отрабатывали удары. Крови было много, некоторые так и оставались лежать. Кто-то прочно потерял сознание, другие больше не вставали.

Бараки ждали своей очереди. Но в основном там было уже не так жестко, но и здесь находились счастливчики. Когда они, уезжали, то можно было выдохнуть.

Но даже когда зеков стали считать за людей, все равно находилось место различным казусным ситуациям.

 

[JOUR]

До 2010 года лагеря в области не отличались дружелюбностью. Времена были тяжёлые, нравы суровые, а люди - жестокие.

В некоторых местах кормили реже, чем били. Арестанты имели свои способы защиты от беспредела.

Мойки, лезвия, бритвы. Уникальные, простые и наиболее популярные средства для облегчения жизни. В умелых руках человека, не знающего страха и жалости к себе, оно превращается в орудие самообороны.
Вот только используешь её только против себя, но, за редким исключением, это работает.
Когда хотели отвезти туда, где жизнь не мила, то арестанты начинали вскрываться. Резали руки вдоль, вспарывали животы, заодно вытаскивая кишки, и разрезали шеи. Тогда считали, что умереть не так уж и страшно. В лучшем случае, несколько месяцев проведёшь на больничной койке.
Всё равно увезут туда, где пройдёшь через все круги ада, сломают руки, отобьют всё, что только можно отбить, еще и коленки будут смотреть в другую сторону. Иногда и этот способ не помогал.

Некоторых перевязывали на скорую руку и в таком состоянии везли до места назначения. Если выживает, то хорошо, если нет, то и чёрт с ним.

В некоторых лагерях выносили коробку этих самых моек, некоторые уже окровавленные. Явно намекая, что это не поможет.

В различных попытках уехать побыстрее с этого лагеря искали различные способы. Кто-то зарабатывал туберкулёз специально, другие имитировали его, и различными способами зачерняли себе лёгкие перед флюорографией. Мойки не помогали в тех случаях, когда ты уже на месте, и дальше местной санчасти тебя не увезут.

Поэтому приходилось искать варианты оригинальнее. Смекалочка, помните?
Некоторые эти лезвия глотали. Можно было сделать ежика из гвоздей или моек, чтобы наверняка, и тоже еле проглотишь. Шансы уехать на больничку увеличивались, но возрастал и шанс не доехать до нее. Всегда оставался вариант остаться инвалидом после такого:
ходить в туалет или есть через трубочку.
Но такой вариант всегда мог произойти и в лагере, если кому-то из козлов или администрации ты не понравишься, или же просто не повезёт.

Пока телефона все ещё нету, мы продолжаем работать с письменным текстом от нашего заключённого.

 

[JOUR]

Всем интересно, как же осуществляются денежные операции за решёткой?
Дело это совсем не хитрое.

Прогресс движется семимильными шагами, и остальной мир старается не отставать.
Даже в тюрьме, среди первоходов, уже сложно найти человека, который помнит времена, когда здесь не было телефонов.
Кажется, что кнопочные телефоны (в тюрьме их называют “деревяшками”) были всегда, хотя появились они относительно недавно. Но всё, что было до этого, остаётся под завесой тайны.

Наличные деньги на данный момент в лагерях не используются.
С ними ничего не сделаешь, ничего на них не купишь. Хранить их вплоть до освобождения довольно рискованно - в любой момент могут отобрать.

В последнее время появилось огромное количество электронных денег.
Самое широкое распространение получил QIWI-кошелёк. Обусловлено это тем, что порог всегда очень низкий, не нужна даже электронная почта. Создать его очень просто, нужен только мобильный телефон и минута времени. Переводы быстрые, и не требуют никаких документов.
В общем, все эти факторы сыграли в пользу Киви.
Такой кошелёк есть практически у каждого. Вот через них и осуществляется большинство переводов.

В некоторых лагерях можно в столовой нормальный обед заказать - только сначала сделай перевод на такой-то номер.
Даже зубы можно так лечить.

У серьёзных ребят - серьёзные суммы. В таких случаях уже используются банковские переводы с карты на карту. Криптовалюта не используется, больно уж сложно делать первые шаги, а тут со своим телефоном многие не могут разобраться.

Также, у каждого заключённого и подсудимого есть свой личный счёт, на который приходят пенсии, зарплаты или какие-то переводы от друзей и родственников. Этот счёт можно использовать для покупок в местном ларьке, оплаты услуг фотографа, оплаты штрафов за нарушения. Можно просто переводить на банковский счёт. Благодаря излишней забюрократизированности, эти переводы туда и обратно могут занимать очень много времени, вплоть до нескольких месяцев.

Так как Киви привязан к номеру телефона, иногда возникают неприятные ситуации. Некоторые арестанты лишаются круглых сумм, когда доблестная охрана всё-таки находит и забирает симку.
А галочку о подтверждении перевода по смс заблаговременно никто не убрал.

 

[JOUR]

Раньше всю романтику тюремной жизни можно было прочувствовать с самого начала.

Сначала тебя встречал доброжелательный следователь, который всеми правдами и неправдами добивался правдивых показаний и явки с повинной.
Хотя, правда и не была нужна, необходимы только слова, подтверждающие его версию произошедшего.

После нескольких дней такого радушного приёма тебя запихивали в переполненный воронок.

Дальше везли в СИЗО, где два варианта развития событий:
либо попадаешь в переполненную хату, где на одну шконку приходится по четыре человека, либо попадаешь в пресс-хату, где гораздо просторнее, но встречают здоровые ребята, которые без лишних вопросов сбивают с ног и лупят до потери сознания.

Потом шли суды.
Виновен ты или нет, это не важно, все уже знают лучше тебя, что и зачем ты сделал. Оставалось только определиться со сроками наказания.

Дальше оставалось только ждать этапа на лагерь. Много вещей с собой не брали, всё равно отнимут по приезду, да и мешаться будут. Забегать в воронок надо было быстро и резко, под бодрые крики “Быстрее, животные”.
Сама поездка проходила без приключений, но по приезду тебя уже ждал коридор из мусоров с дубинками.
Гуськом, под градом ударов нужно добежать до шлюзов. Можно было немного передохнуть.

Очередной шмон, и, наконец, карантин-лагерь. Самое красное и жестокое место. Пятнадцать суток ты будешь грушей. Либо бьют, либо валяешься без сознания. Иногда висишь на крюке. Даже в спокойные минуты, ты вскакиваешь от любого шороха.

После всего уже выпускали в лагерь. Если зона красная, то злоключения продолжались. Никуда не выезжая, можно было раскрутиться ещё на несколько лет, взять пару статей и улучшить статистику раскрываемости.

Иногда администрация совместно с козлами отнимали у заключённых квартиры и остальное имущество. Подход находили ко всем. Оставалось только молиться или прощаться с жизнью.

После такого путешествия человек менялся. Становился скрытный, хитрый, замкнутый. Сплошной комок нервов с отбитой башкой и сломанной психикой. Появлялась озлобленность, прежде всего, по отношению к власти. Если на воле попадался тот, кто его бил, а такие люди, поверьте мне, запоминаются, то без промедления совершалось новое преступление.

Как такая исправительная система должна была ставить человека на правильный путь - не совсем понятно.

 

[JOUR]

После длительного периода самоуправства, когда каждый лагерь представлял из себя небольшое государство со своими нравами и законами, наступило самое беззаботное время.
Алкоголь, наркотики и телефоны хлынули в лагеря нашей области. Делай, что хочешь, живи, как душа пожелает. В столовую большая часть зоны вообще не ходила. Можно было в лёгкую затянуть вольной еды. Каждый день жгли костры и делали шашлыки, пока не надоест.
Существовал отдельный барак, где на всю зону делали брагу и гнали самогон. Стабильно, по вечерам там собирались самые главные алкоголики, после проверки, а под утро разбредались по своим спальным местам, чтобы после всё повторилось по кругу. Однажды эту лавочку чуть не прикрыли, когда кабинет начальника отряда начало заливать спиртом.

Но любители алкоголя отстояли это заведение и продолжали, казалось, бесконечные пьянки. Посылки и передачки, состоящие из одного сахара, никого не удивляли и не вызывали лишних вопросов. Всё и так было понятно.

На промзоне тоже было много специалистов по алкоголю. Некоторые туда только за этим и ходили. Немного поработают, нажрутся, а потом кое-как, через силу шли и, шатаясь, проходили через вахту, дыша сильным перегаром. Некоторые огородники выращивали марихуану.
Был такой интересный период, когда сигарету было найти сложнее, чем легалку (синтетический наркотик). Поначалу было довольно интересно, но концовка вышла достаточно печальная.

Некоторые жадничали и не выдерживали, падали во время проверки, кто-то даже поймал передоз и умер.

В общем, после этого синтетику (легалку) в лагере запретили блатные, оставив более натуральный продукт.

К сожалению, нередко пьянки заканчивались драками и какими-то событиями, которые потом обсуждал весь лагерь. То контролера под шконку засунут, то козлы с обиженными начинают лупить, или блатным угрожают физической расправой.
Не обходилось без выяснения отношений и очередных жмуриков (трупов) с последующей раскруткой ещё на несколько лет.

Начальник зоны говорил, чтобы зеки переходили на наркотики, наркоманы хотя бы не буйные, курнут и сидят, кайфуют.
Вся администрация и охрана в эти светлые времена недалёкого прошлого тоже чувствовала себя вольготно. Половина была в вечном запое, их никто не видел трезвыми. За опохмелкой они бегали к зекам. Некоторые приходили ночью на барак, брали там баян и устраивали концерты. Там же и засыпали, потом утром искали свои штаны.

 

[JOUR]

Охранники на вышках всё время спали, либо зависали в телефонах.
Так было до тех пор, пока им внутри не поставили камеры видеонаблюдения.

Большинство телефонов, которые забирали у зеков, не уходили из зоны, а продавались из-под полы. Всегда можно было найти что-то достойное, причём недорого.
Главное, не светиться с ним на бараке. Иногда контролеры просто забирали их себе, дарили различным родственникам. Особо интерессные персонажи начинали названивать чужим жёнам и подругам, на таких сами зеки жаловались в отдел безопасности.

Различных комиссий, путешествующих по лагерям, было довольно мало. Редко кто из них заходил на территорию зоны. Обычно вся проверка заканчивалась в чьей-то бане или охотой в местном лесу. И обязательное застолье для дорогих гостей.
В общем, было много всего более интересного, нежели простая прогулка по лагерю.

Если надо было что-то сделать по дому, вскопать землю или посадить картошку, то всегда можно было позвать зеков, которое и сами рады будут прогуляться за забором. Лишь бы были сигареты, ну, а если нальёшь, то вообще сделают все в лучшем виде.

Для осужденных, которых выводят за зону на различные работы, необходимо найти конвой, который будет за ними следить на те времена. Эти охранники от нечего делать могли сбегать в магазин за водкой,или до дома за самогонкой. Сами напьются и работяг споят. Иногда можно было увидеть такую картину:
два зека тащат на себе конвоира, иногда даже не одного, а один несёт их служебное оружие, автомат Калашникова.
Убегать из такого лагеря никто не хотел.

 

[JOUR]

Существовали до недавнего времени машины с гуманитарной помощью, которые заезжали на территорию лагеря.
В этой машине приезжали различные вольные продукты и вещи, которые довольно сложно получить через передачку или посылку. Хотя тогда обо всём можно было договориться.

Место в такой машине занималось заранее и стоило около 2-3 тысяч. На собранные деньги закупался различный строительный материал, инструмент, а также сигареты, которыми администрация оплачивала различные работы по зоне.

Было время, когда всем этим начальникам не надо было искать средств на всё это. Ни одного гвоздя не покупали, а даже наоборот, тащили домой из зоны.

Это позволяло зекам проявлять инициативу в улучшении условий труда и проживания, и даже запускать небольшие производства. Достаточно было договориться с администрацией и найти тех, кто что-то повезёт сюда. Найти голодающего никогда не составляло труда. Иногда такие машины приезжали раз в неделю.

Благодаря тому, что сидельцы практически обеспечивали себя всем необходимым, можно было класть в карман хорошие суммы, выделяемые для этого из бюджета. Получилась ситуация, как в поговорке: «И волки сыты, и яйца целы». Все питались гораздо лучше и тем, чем хотели сами. В столовую ходило меньше половины лагеря. Гораздо дольше расходовались продукты и всегда были излишки. Вареную рыбу из столовой выносили в спаровских пакетах, из неё получались неплохие рыбные котлеты и пироги. Да и вся администрация жила за счёт местного продуктового склада при колонии.

Всего было в избытке, и лагерь дышал полной грудью.

К сожалению, некоторые арестанты слишком расслаблялись и совершали не совсем адекватные поступки. В этих машинах привозили телефоны, практически их не пряча.
Некоторые закатывали прямо в прозрачные банки. Так же везли плохо спрятанную наркоту, а в пятилитровых канистрах – спирт.

Со временем правила ужесточились, начальство сменилось.

Теперь такие машины тоже разрешены, но добиться разрешения гораздо сложнее, да и смысла нету. Теперь можно везти только то, что разрешено правилами внутреннего распорядка, то есть всё, что и так пускают в передачках.
Да и цены больно завышенные стали.

 

[JOUR]

Вечер в хату, дорогие читатели!
В последних статьях мы рассказали вам краткий исторический цикл тюремной жизни в нашей области.

Настало время поговорить о том, что же происходит в тюрьмах сейчас!

 

[JOUR]

Как обстоят Дела в тюрьме?

Теперь, когда вы знаете краткую историю тюремной жизни в нашей области, можно перейти к текущему положению дел.

К сожалению, о многих радостях золотого века остаётся только вспоминать. Верхушка ГУФСИНа сменилась, прошлую либо выгнали, либо посадили.

Новая власть захотела всё взять под контроль. Постоянные проверки и сборные обыски со всех лагерей. Всюду понатыкали камер видеонаблюдения, которые либо отсылаются в управление, либо могут просматриваться в режиме онлайн. Среди сотрудников проходят постоянные чистки, например, недавно уволили всех, кто когда-то имел судимость, даже условную. Все стали бояться за своё место и надеются доработать до пенсии, а дальше уже будь, что будет.

Сейчас, вылететь отсюда можно за всё что угодно, даже за то, что запрет до отдела безопасности не донёс, или случилось новое ЧП, а ты в это время был ответственным за этот участок.

Из-за запрета на провоз вольных продуктов в машинах гуманитарной помощи значительно упало материальное обеспечение зоны. Никто не хочет покупать различные инструменты за идею, поэтому
администрации приходится крутиться самой. Но, как говорил Медведев, “денег нет, но вы держитесь”.

Нищета и неэффективность государственных учреждений проявляет себя на полную катушку. Чтобы получить хоть что-то, приходится долго штурмовать кабинеты различных начальников, и если получится, то на руки ты получишь самый дешёвый вариант, который только можно найти. В экстренных случаях собирают по зоне металлолом, которого и по сей день здесь довольно много.

Как вы знаете, для того, чтобы что-то построить, нужно что-то сломать. Иначе стройматериала негде взять.

Хотя на большее, чем сарай из гнилья и обрезков, рассчитывать не приходится.

За контролерами следят порой внимательнее, чем за зеками. На входе в зону поставили металлоискатели, а ручную кладь вообще запретили, каждому выдали по прозрачной сумочке.

В эти серые дни тяжёлой действительности понимаешь, что отсутствие новостей это уже хорошая новость. Идёт ужесточение правил, да ещё и контроль за их исполнением усиливается. Нарушение всегда было просто получить, но в последнее время за выполнением всех этих формальностей следят особенно. Даже за то, что не пошёл в столовую можно попасть под запись, ну а мысль о том, чтобы вынести еду из столовой, можно сразу выкинуть. Теперь за этим следят два отрядника и как минимум, один опер.

 

[JOUR]

Раньше изоляторы использовались как вытрезвители, и ездили туда от барака определённые лица, так сказать, козлы отпущения, которые грузились за всю фигню.

Левые пассажиры, которые туда попадали за какую-нибудь мелочь, например, за расстёгнутую пуговицу, могли попасть на серьёзный разговор с местными авторитетами, потому что нефиг заезжать в изолятор без серьёзной на то причины.

Сейчас это нормально. Изолятор всегда полностью набит. Ну а срок, который ты там проведёшь, всегда может увеличиться, причём в разы. Хотя ребята, обладающие красноречием, умеют обрисовать ситуацию в нужном им свете, и получают устные взыскания. Но таких единицы.

В самом изоляторе сейчас довольно сложная обстановка. Раньше туда готовили отдельно, чай и каша по утрам всегда были сладкие, рыба - жареная, а в супе плавало мясо.

Сейчас всё берётся из одного котла и ничем не отличается от обычного меню. Различные пути запретов находятся в довольно шатком положении, то есть, то нет. Поэтому такие радости жизни, как сигаретка или крепкий горячий чай, не всегда присутствуют.

А о том, чтобы позвонить, можно только мечтать. Такая роскошь доступна только элите, которая, как говорится, двигается и решает различные вопросы. Эти вечные страдальцы в изоляторе раньше поправлялись, сейчас это сделать уже гораздо сложнее. Изолятор, практически, заморожен.

 

[JOUR]

Помните, я говорил, что нам пишут другие заключенные, предлагая рассказать нам свои истории?
Сегодня мы хотим опубликовать одну из таких историй. События, описываемые в ней, начались 1,5 года назад. Да, очень жестоко. Но такое действительно происходит в некоторых лагерях.


Когда я попал на лагерь, он был "черного" цвета.
Было практически свободное передвижение между бараками и по всему лагерю, стабильно залетали вбросы, алкоголь, наркотики, телефоны и прочие запреты.
К сожалению, в России такая музыка играет не долго, и в скором времени с Москвы поступил указ перекрасить лагерь.

Все происходило буквально у меня на глазах: все менты, ходившие как шёлковые, превратились в зверей.
Сначала они забрали под свой контроль приемку и карантин, начали избивать и ломать новые этапы.
Всех пропускали через "тряпку", кто не брал - продолжали бить и издеваться, как физически, так и морально. Кого-то даже окунали головой в парашу.

Начали приезжать новые мусора с самых "красных" лагерей России, которые показывали, как ломать человеческий дух и волю.
Чаще стали заводить отряды омона без малейшей на то причины. Как вы помните из предыдущей статьи, омоновцы, в свою очередь, тренировались на простых "мужиках", в то время как блатные просто стояли в стороне.

Им понадобилось всего лишь буквально полгода, чтобы сломать систему, которая строилось и налаживалось годами.
Через "коз" они запускали всевозможные интриги, касающиеся не последних людей лагеря, что опять-таки сыграло им на руку.
Всех чаще стали вызывать в дежурную и опер часть для того, чтобы избить, поиздеваться или просто поглумится над зэком.

Одним из любимых развлечений этих "бесов" было избиение огромной киянкой (деревянный молоток) в области почек, жопы, и ног до колен, чтобы невозможно было присесть или лечь на спину.

На моих глазах погибло несколько человек. Один от побоев, другой от сердечного приступа. Несколько довольно здоровых человек погибли на "кресте", и мы до сих пор сами не знаем, от чего.

Сейчас невозможно представить себе передвижение по лагерю в одиночку и без "мойки" (лезвие от бритвенного станка).
Зэки начали вскрываться в карантине, дежурной части, просто чтобы их прекратили бить.
В ход идет все, что удастся схватить, гвозди, мойки, стекла, лампочки.

 

[JOUR]

Как в тюрьме живут мусульмане.

Живут вполне неплохо. Большинство сразу, ещё на централе, впадает в религию. Молятся по 10 раз на дню, омываются и соблюдают религиозные диеты. Ну, как соблюдают, днём спят, а ночью можно и поесть. Есть свои молитвенники, или как это называется.

Мусульманская диаспора довольно многочисленна. В некоторых зонах их около 50% от общего числа заключенных. Пока русские друг друга пожирают, эти стараются держаться более дружно, хотя и появляются отдельные кадры.
Кровь горячая, нравы суровее, и многие среди них идут по блатной волне. Каждый второй кричит, что мама – вор, папа – вор, дядя – вообще серьёзный тип, но в посылке приходят одни овощи и фрукты. Хотя некоторые из них в действительности что-то из себя представляют, и имеют хорошие связи. Имена и фамилии большинства воров не похожи на православные, и труднопроизносимые. Но некоторые индивиды умом и сообразительностью не выделяются, не могут справиться со своим пылким нравом и в любой спорной ситуации лезут в рукопашку или хватаются за ножи. Это портит общую картину, и пылкие парни попадают в шерсть.

Конфликтов на религиозной почве в лагере нет. Есть некая напряжённость, натянутость, но во что-то серьёзное это обычно не выливается.

О человеке нужно судить не по религии, а по его поступкам и отношению к окружающим, а отморозков везде хватает, тем более, в тюрьме.

Происходят иногда довольно казусные случаи. Однажды в камере молились двое узбеков, и в это время забегает шмон-бригада. Все вышли, узбеки остались. Через некоторое время возвращаются – нет в хате никого. С соседней камеры интересуются, есть ли потери, и получают ответ, что забрали заточку и двоих узбеков.

Расскажу вам ещё одну историю, когда человек оказался не тем, кем хотел казаться. Обычное дело и для вольной жизни, не так ли?

Однажды один Ара заехал на СИЗО. С самого начала начал блатовать, в итоге, стал смотрящим в хате. Затянул трубу и начал решать различные вопросы. Сроку у него было месяцев шесть, и за несколько недель до освобождения выяснилось, что парень-то крысил с общака.
На этом звезда очередного криминального авторитета погасла. И никакие друзья не помогли.

Среди мусульман встречается довольно много хороших и отзывчивых людей, но судят обычно по самым худшим из них.

 

[JOUR]

Есть такие места в лагере, где можно по максимуму отдалиться от тюремной жизни.
Туда идут в основном новички, которые не уверены в том, что будут нормально жить на бараке, и те, кто разочаровался в этой самой жизни по понятиям. Администрация с самого приезда начинает заманивать в такие места.

Одним из таких мест является столовая.
Живут они отдельно, по минимуму контактируя с внешним миром, в основном, только через окошки выдачи еды и приёма грязной посуды. Отличные шансы уйти по УДО с первого раза, если, конечно, не ловить случайных нарушений.
Ещё ты сможешь получить к пищевому складу, если сможешь подружиться с кем надо.
Но увы, существует слишком много подводных камней, о которых новички узнают только впоследствии, когда уже поздно.

Если выбрал этот тернистый путь, то готовься к изнурительной работе от рассвета до заката.
Сразу после подъёма тебя ждут плитки, котлы и, самое главное - вечно голодные зеки, которых надо кормить три раза в день, без выходных и праздников.
Постоянный контроль со всех сторон, каждый день через это заведение проходит толпа контроллеров и ответственных за что-нибудь. Столовая является местом особого контроля, и любая комиссия обязательно туда зайдет.
Администрация привозит то, что подешевле, продукты часто бывают испорченные и низшего качества, с которыми надо что-то делать. У местных поваров не всегда это получается, да и не идут туда настоящие специалисты, ведь основной контингент там - запуганная молодёжь.

Если кормить лагерь плохо, то запросто могут придти мужики и перебить всю столовую. Чтобы таких эксцессов не происходило, переодически происходят проверки от блатных, которые пробуют приготовленую пищу прямо из котла, но что-то решить у них все равно не получается. Но им этого и не надо, для них заготовлены отдельные пайки. Зато они отлично парируют различные вопросы и сдерживают напор тех, кто вынужден этим питаться.

За весь этот тяжёлый труд поварам предусмотрена хорошая оплата труда, каждый получает по четыре тысячи. Вот только в нашем лагере денег этих никто кроме завхоза не видит. У этих работяг отбирают честно заработанные деньги, и они уходят куда-то налево. Зато, каждый день они получают по пачке сигарет.

Администрация и блат. комитет в курсе происходящего, но всех все устраивает, да и сами работники помалкивают, продолжая работать.
Во-первых, если откажешься и не приготовишь еду, то сами зеки первые с тобой разберутся.
Во-вторых, боятся оказаться на бараке, потому что попав в столовую, ты оказываешься в разряде обслуги, и если попадешь на барак, то и отношение к тебе будет соответствующее. Есть вероятность стать слугой (шнырем) не всего лагеря, а какого-то отдельного человека, но тут уже как повезёт и как себя проведёшь. К поварам нет никакого уважения, несмотря на все их труды.

Да и собирается там особый контингент. Запреты долго не держутся, уже все знают, где и что лежит.
Только и ждут момента, чтобы друг на друга пожаловаться вышестоящему начальству. Постоянно крики, ругань и мелкие конфликты. Хотя, это уже зависит от завхоза.
Помимо всего, из столовой не так-то легко и уйти, даже если сам этого хочешь. По-хорошему тебя вряд ли отпустят, так как народу там вечно не хватает. Придётся прорываться с боем и проявлять настойчивость.

 

[JOUR]

В тюрьме время - твой враг номер один.

И чтобы оно шло быстрее, необходимо постоянно чем то заниматься, или о чем-то думать. Когда в лагере были все 33 удовольствия, то эти вопросы решались сами собой. Очнулся, а какой на дворе месяц точно не можешь сказать.

Зато после тотальных запретов на все развлечения выросло число спортсменов. Каждый второй был таким, но многие недолго протягивали. Но все же лучше, чем целыми днями на шконке валяться.

Идеальным убийцей времени является телефон, особенно когда он с интернетом. Окно в большой мир. Фильмы, сериалы, соц. сети. Можно девушку/жену научить правильно жить. Когда с этим разобрался, то есть вариант позвонить оператору. Пожаловаться на слабый интернет или плохую связь. Раньше за каждое такое обращение можно было получить компенсацию, 50 рублей без лишних вопросов. На них всегда можно наорать, главное не перегнуть палку, иначе добавят в чёрный лист или просто заблокируют симку.

Помимо всех этих плюсов появляются новые думы:
где зарядить, куда спрятать. А так же поиск денег на связь и 500 на общее, за возможность пользоваться телефоном в лагере, иначе можно получить запрет, придётся писать письма.

Если телефона нет, то жизнь на бараке становится однотонной и очень скучной. Многие идут работать, чтобы скрасить свой досуг. Самый популярный и приемлемый вариант - промзона. Денег там не заработаешь, но туда все равно идут, чтобы сменить обстановку и перестать чувствовать себя килькой в банке.

Открываются дополнительные возможности.
Найдётся работа на любой вкус. Если хочется вкалывать и не видеть солнечного света, то есть места, на которых работа идёт нон-стоп с 9 утра до 9 вечера. На некоторых можно сорвать спину и просто подорвать здоровье. Если не соблюдать правил безопасности, то довольно просто остаться без пальцев.

Можно пойти в швейный цех, там научиться шить, выполнять нечастые заказы, за которые тебе возможно что-то дадут, и иметь доступ к различному материалу, шить различные чехлы, сумочки для бани или просто перешивать вещи, которые здесь выдают.

Шлыги наиболее популярные места, но, к сожалению, администрация о них вспоминает только раз в год, когда проходят различные конкурсы поделок из дерева.
Существует постоянная угроза разгона этого заведения с отъемом всего, что наживалось в течении долгого времени.
Зато всегда есть потенциальные заказчики среди зеков, которым нужны шкатулки, нарды или трости.

Есть варианты, в которых от тебя требуется по минимуму, допустим, забить три гвоздя, а остальное время можно проводить, как хочешь.

Летом можно позагарать и покупаться в пожарном водоеме. Или просто ходить из бендюги в бендюгу и гонять чаи.

И в конце каждого рабочего дня тебя ждёт натопленная баня, с приятным запахом древесины.
Раньше ещё была отличная парилка с камнями, правда, сейчас эти камни убрали, но греться все равно никто не мешает.

 

[JOUR]

Как в тюрьме первоходу не попасть в касту людей двадцать второго сорта, разряд обиженных/петухов/опущенных.

Самое главное - не быть ментом и не попадать в тюрьму по статьям за изнасилование. Ну и самому не быть жертвой насилия, а такие, к сожалению, тоже попадаются. Также не советую попадать сюда пассивным гомосексуалистам и, особенно, трансвеститам .

Для всех остальных достаточно простых правил безопасности, которые обычно сообщают сразу по приезду в СИЗО.
Самое главное - избегай любого контакта с представителем низшей касты, а также с его вещами.
Держись всегда в толпе, не садись в отдельные места.
Наблюдай за окружающими и делай так же.
Знай своего соседа.
Избавься от привычки здороваться за руку со всеми подряд.
Тяни руку только к тем, кого хорошо знаешь.

В тюрьме существует привычка любой напиток гонять по кругу, пьёт много людей из одного стакана. Иногда это бывает не только негигиенично, но ещё и опасно для твоего положения в иерархии, особенно если в этот круг затесался не тот человек.

Обычно обиженные представляются сразу, как попадают в какое либо помещение, занимая места около туалета, но бывает попадется такой, кто этого не сделает. В этом случае их ждёт серьёзное и жестокое наказание. Таких полностью отмороженных довольно мало, но в случае чего тебя уже не спасут.
Для этого некоторых клеймят, чтобы сразу было понятно, кто есть кто.

Не трогай чужие вещи. И тем более не забирай их себе.
Во-первых, там могут быть вещи обиженных, а во-вторых - крыс в тюрьме никто не любит, хотя воровство на воле дело почётное. Если поймают, могут загнать в шерсть, или вообще в петушатник.

Лучше избегать каких-либо игр на интерес в тюрьме. Но если ты азартный человек, то никогда не играй на фуфло или на "просто так".
В обоих случаях ты играешь на свою жопу, и шансов выиграть практически нет. И отдавай вовремя игровой долг, который здесь считается святым. Иначе можешь стать фуфыжником, и в этом случае тоже появляется вероятность угодить в петушатник.

В красных зонах все эти правила могут не помочь, потому что правит грубая сила. Царит беспредел. Можешь оказаться изнасилованным в любую минуту. Или окунуться головой в унитаз.

Если попадаешь на зоны для несовершеннолетних, то здесь нравы серьёзные, а мозги отсутствуют. Получается странная ситуация.
В основном такие зоны обиженных и плодят, не считая красных зон.
Здесь могут опустить в лёгкую, а если кто позвонит, поинтересуется, что за фигня происходит, то опускают того, кто это сделал.

На малолетке однажды произошёл уникальный инцидент:
загнали в обиженные парня, за которым стояли серьёзные ребята, и чтобы всем не попасть в петушатник, они с ним чифирнули и сделали обратно мужиком.
Такое в теории невозможно, но в целом хорошо показывает, что в современном тюремном мире все решают не понятия, а связи.

 

[JOUR]

Настали тяжёлые времена для преступного мира.
Повсюду камеры, идёт строгий контроль за многими вещами, на которые раньше смотрели сквозь пальцы.

Рекетом и открытым бандитизмом уже не позанимаешься, теперь люди предпочитают мусорскую крышу, и могут сообщить, куда следует.

В основном, крупные деньги, добываемые незаконным путём, находятся в руках представителей власти.
Ещё огромные деньги крутятся вокруг наркотрафика, но и здесь тоже не обошлось без серьёзной поддержки слуг народа. К сожалению, все эти лица не уделяют на общее, не уважают Воровской мир, и не сочувствуют арестантам.
Поэтому поддержка с воли постепенно уменьшается, а аппетиты остаются.

Приходится искать другие способы для обеспечения финансового благополучия.
Современный блатной может часами говорить о таких вещах, с которыми сложно не согласиться. Но всё это чаще всего сводится к тому, что нужны деньги. На уборку, за связь, на общак, что-то построить в церкви, или ремонт в бараке.

Могут собрать и сказать, что серьёзные ребята под крышей не должны страдать, давайте скинемся на десять блоков “Парламента”. Уже начинаешь суетиться, звонить друзьям, родителям, родственникам, жёнам, чтобы найти все эти суммы.
Иногда доходит до крайности.
Хотя все эти взносы, в теории, по желанию. Как здесь говорится, по возможности. Но могут установить таксу, определённый обязательный минимум, а в случае неуплаты предстоит серьёзный разговор, в котором всё преподнесут так, как им нужно, и все понятия перевернут с ног на голову.

На некоторых бараках вырисовывается интересная картина. Блатной угол недособирает определённую сумму, которую должен перевести в общую казну лагеря, и на этот барак вешается долг за недостачу, хотя такого в теории вообще не может быть.
Ещё в теории ни козлы, ни красные, не должны знать цифр общака, но план надо выполнять.
И чем дальше, тем хуже.

Коммерциализация зон идёт полным ходом. Если у тебя есть деньги, то ты будешь жить в шоколаде, даже если сидишь за изнасилование кучи детей. Весь вопрос в цене.

 

[JOUR]

Людей встречают по одежде.
В тюрьме к этому добавляется ещё и номер статьи, по которой ты заехал.

Существуют такие лагеря, где вату не катают, и определяют твоё место в тюремной иерархии очень быстро, достаточно этих трех цифр.
Воровство (158) - крыса, мошенничество (159) - хитрая крыса, а грабеж (161) - наглая крыса. Убийства, побои, нанесение вреда здоровью различной тяжести и прочее (105, 111 и т.д.) - беспредельщики.
На обычных зонах с этим попроще, но все равно от статьи многое зависит. Насильники (131, 132) в любом случае отправляются сразу в петушатник, если не имеют никаких доказательств своей невиновности.

Существуют и свои забавные парадоксы. Наркотики и девушек лёгкого поведения любят все, а барыг и сутенеров почему-то нет.
Некоторые могут часами рассказывать истории о своих приключениях, связанных с этим. Кто-то даже в заключении не может успокоиться и все продолжает строить различные планы, чтобы достать граммульку чего-нибудь расслабляющего.
Считается, что барыги зарабатывают на человеческом горе, ставят наживу выше всего остального, но почему-то я не встречал здесь Робин Гудов, которые шли на преступление, думая о благотворительности.
Только вот оптовики и продавцы с серьёзными весами не особо стремятся попадать в тюрьмы, ведь они имеют хорошие деньги, достаточные для найма лучшего адвоката, а также серьёзную крышу и сами сотрудничают со стражами порядка.
В итоге их никто не трогает.
Заезжают мелкие продавцы, различные курьеры, закладчики, и обычные наркоманы. Так план по отлову выполняется, появляются новые звезды на погонах, и начальство на безбедную пенсию откладывает. Практически все в выигрыше.

В лагере к таким ребятам в первые дни, пока они напуганы и не понимают всего, пытаются сесть на уши блатные. Рассказывают, что все плохо, статья стремная, но если будешь уделять на общее, то отпустятся все грехи, да и жизнь наладится. Кто на такое ведётся, и не говорит ничего в ответ, может попасть в обслугу, либо продолжает платить до конца срока и в случае неуплаты получает по лицу от всего блат. комитета.
Такое отношение со стороны местных авторитетов плодит количество людей, готовых работать на администрацию, и не видеть всего этого.

 

[JOUR]

Расскажу про посылки и передачки.
Кто же не хочет, чтобы о них помнили и чем-то, по возможности, поддерживали?

Различные вкусняшки позволяют скрасить серые тюремные будни.
Для счастья многого не надо, достаточно сладкого чая, и рандольки (какой нибудь конфеты). Посылки также позволяют получить необходимые витамины, потому что чеснока, лука и, тем более, мёда, здесь никто не выдаст. Даже сахара не достаточно в чае, чтобы поддерживать достаточный уровень в крови.

Те, кто сидят уже не впервые называют места, где живут первоходы - Рублевкой.
Социальные контакты не так сильно теряются, и ещё остаётся надежда, что такого больше не повторится. На СИЗО эти ребята отказываются от местной кухни, отдавая предпочтение еде быстрого приготовления, и обязательно с колбасой или тущенкой. Потому что есть возможность.
Но чем дальше, тем хуже, и про тех, кто сидит уже давно, или постоянно заезжает сюда, потихоньку забывают.

Везде различные ограничения на передачки, иногда на соседних зонах они могут кардинально отличаться. Где-то просят все запакованное, в магазинной упаковке, а где-то наоборот, чтобы самим не распечатывать.
Иногда могут докопаться до того, что разрешено, например пластмассовую кружку, но это уже зависит от настроения.

Летом идёт карантин, и многие скоропортящиеся продукты запрещены.

Можно написать Жириновскому письмо и есть вероятность того, что он пришлёт посылку.

На всех зонах стоит табу на попытки тянуть запреты через посылку. Это сделано для того, чтобы не сильно их дербанили. Например, не выливали зубную пасту в пакет, не ломали сигареты, и не резали овощи и фрукты на мелкие кубики. Кого-то это правило не останавливает, но если что-то найдут, то получишь по башке.

Существует одна опасность для тех, кто от всей души поддерживает человека, который попал за решетку.
К сожалению, в тюремном мире практикуются такие подставы:
иногда могут попросить закинуть в свою передачку чужие вещи или какие-то продукты. Так-то, ничего страшного, но некоторые в этих вещах прячут различные запреты, особенно наркотики.
Причём делают тайно и даже не говорят об этом тому, кого попросили. И если этот запрет нашли, то можно попасть на 8 лет за распространение, и оказаться уже по другую сторону забора.
Да и тот, на кого делалась передачка тоже может уехать за добавочкой срока.

Поэтому для своей же безопасности не берите вещи от тех, кого не знаете и не просите об этом своих близких. Такие подставы не приветствуются, но довольно часто встречаются.
Это избавит вас от лишних нервов и, может быть, поможет спасти кого-то от заключения.

 

[JOUR]

Зону можно сравнить с большим аквариумом, в котором плавают разные рыбы.

В основном, это хищники, а если конкретнее, то пираньи. Вечно кусаются друг с другом, грызутся за тёплые места, и плетут интриги от нечего делать. Разве что пайка считается святой, и на неё никто не покушается.

Плавают морские ежики, которые никого не трогают, но и их лучше не задевать.
Если ты не входишь в число тех, у кого есть шипы, зубы или длинный язык, то могут запросто сожрать. Но и такая рыбешка тоже нужна для поддержки жизни всей пищевой цепочки.

Иногда в аквариум попадают настоящие огромные акулы. У них очень острые зубы. И такие ребята могут сожрать любого. Докопаются до чего угодно и по всем понятиям будут правы.
Даже те мужики, кто сидит не первый год, доказавшие свою непричастность к обороту наркотиков или другой неприемлемой деятельности, и всей душой поддерживающие воровское дело, могут в один прекрасный день серьёзно попасть на бабки.

Какой-нибудь авторитет со словами, что все эти истории о своей невиновности будешь рассказывать другим, назовет тебе круглую шестизначную сумму, которую необходимо найти в течении определённого срока, иначе тебе испортят жизнь и здесь, и на воле.
Различные знакомые, которыми ты обзавелся, даже серьёзные, не смогут помочь. В лучшем случае только сумму уменьшат в несколько раз. Хоть на этом спасибо.

Получается, что все твои страдания были напрасны. Наступает полное разочарование, появляется усталость от всех этих тюремных понятий.

Понимаешь, что главное для нынешних блатных - деньги и собственное благополучие. И уже ничего не хочется делать. Лишь бы поскорее освободиться, чтобы просто этого не видеть.

 

[JOUR]

Когда слишком много человек в одном помещении, то по именам всех называть становится крайне неудобно. Зовешь одного Ивана, а откликается другой, да не один. Фамильничать тоже не вариант, слишком официально.

Для удобства в общении появилась такая вещь, как погоняла, кликухи. В тюрьме это называется арестанским именем. Не стоит называть кличкой, потому что они только собакам даются.

Обычно вторые имена оригинальностью не отличаются, даются за какое то отличие от остальных. Получается много толстых, лысый, малых и старых. Иногда их получают из-за деятельности, которой занимался на воле.
Часто погоняла берутся созвучные с фамилией. Обладателем таких звучных фамилий, как Козлов или Петухов в этом плане не повезло.
Некоторые приходят со своими погремухами ещё с воли. Не стоит приписывать себе чужие имена. Такие вещи легко узнаются, если захотеть. И в случае чего возникнут лишние вопросы, почему скрывал и т.д. Появится лишний повод для недоверия со стороны других арестантов.
Царем или другим громким погонялом называться не стоит. Арестанское имя не получится просто так выбрать, оно должно прилипнуть. Иначе везде по-разному будут называть.

Если нет погоняла, то его можно получить прямо здесь.
Довольно часто поздним вечером на СИЗО можно услышать такой пронзительный крик: "Тюрьма матуха, дай кликуху, да не простую, а блатную!". Это очередной новичок, залез на решку и орёт в окно, в ожидании того, что ему подберут что-нибудь нормальное. Это сразу нарушает все тишину. Все арестанты начинают блестеть чешуей и проявлять свое остроумие. Со всех сторон кричат все, что придёт на ум, чаще всего оскорбительное.

Некоторые уточняют, чем он занимался на воле и предлагают версии поадекватнее. Но в итоге этот первоход так не находит ничего путного и замолкает, под общий смех и весёлые крики.
Зато зеки повеселились. Потом уже в самой хате придумывают подходящее арестанское имя. Возможно, потом по тюрьме пустят бумагу, чтобы все знали. Но такое делается довольно редко. Так-то надо, но никто этим не заморачивается.

Над именами для обиженных вообще долго не думают. Просто берут обычное имя, данное при рождении и меняют его на созвучное женское. Был Юра, стал Юля. Миша стал Машей, а Андрей - Анжелой. Все в таком духе.