Как выбивали долги

[JOUR]

Шантаж, угрозы, поджоги, изнасилования и даже убийства — коллекторские агентства в последние годы всё чаще используют бандитские методы. Так же они работали и в 90-х, когда выезд к должнику с группой поддержки был обычным делом. Гендиректор Международного коллекторского агентства Вячеслав Соколов вспоминает, что первый долг (на сумму $25 000) в 1994 году для него выбила бригада из пяти крепких парней. Должника били руками, пока он не сполз с кресла и не залез под стол. В следующий раз Соколов сам отвешивал удары должнику на улице в центре Москвы. Сейчас такие методы коллектор, по его словам, не использует, но согласился вспомнить, как всё начиналось.

 

[JOUR]

«Повезём в лес и задницы будем жечь»: Коллектор о том, как выбивали долги

Первый капитал​

Я занимаюсь возвратом долгов больше 20 лет. Всё началось в 1990-х, когда мне приходилось выбивать деньги, которые я зарабатывал как бизнесмен и потом кому-нибудь одалживал.

Первый бизнес у меня появился в 1991 году — советско-итальянское совместное предприятие «Евродел». Мы поставляли в Италию самые разные товары — от подсолнечного масла до мрамора. Помню, как я удивлялся:
коммунисты 70 лет пугали нас звериным оскалом капитализма, его кошмарами и ужасами, а оказалось, бизнес — это так легко.
Ближе к 1993 году в Москве стали появляться первые пункты обмена валют. Один из них я с партнёром открыл на Старом Арбате. Потом мы сделали ещё 12 обменников вместе с разными банками. Именно тогда я впервые столкнулся с рэкетом.
Сначала нашей крышей стал мальчишка из Южной Осетии, который всё время говорил:
«Да я в любой момент одним звонком соберу 45 человек и мы у вас во дворе устроим такую перестрелку, что мало не покажется». Он приходил со своими парнями в мой офис (своего у него не было), они там целыми днями ели и пели, приставали к нашим девочкам. Какие-то вопросы он при этом решал, но манера поведения мешала нам нормально работать.
В общем, я решил сменить моего осетина на банковскую крышу — банки, с которыми я сотрудничал через пункты обмена валют, давно предлагали. Приехали бандиты. Главный сидел молча, не произнёс за встречу ни одного слова. Но при нём был человек, которого, как сейчас помню, звали Юра Малыш (два метра ростом, лицо всё в болячках, выглядел так, будто только из зоны вышел), и вот он говорил. Авторитет просто поулыбался, покивал головой, и они ушли. На следующий день прибегает осетин:
«Всё, мы договорились, гоните мне 3 млн рублей — и вы переходите под другую крышу».

С банковской крышей стало спокойнее — никто не приходил и не устраивал пьяных дебошей. Раз в месяц мы с ними встречались и без лишних разговоров отдавали деньги. Проблемы они, надо сказать, решали быстро. Однажды пришли к нам трое каких-то парней и говорят:
«Мы — три вора в законе. Будем всех гнать отсюда». Мы позвонили своим и через пару дней получили ответ:
«Этих троих больше нет, не существует в природе». Больше никто на нас не наезжал, потому что весь Старый Арбат знал:
мы под банковской крышей.

Позднее у меня была ещё и милицейская крыша. В 1993 году после ссоры с партнёрами я открыл кафе и пункт обмена валюты на улице Земляной Вал. Надеялся, что с Курского вокзала люди будут заходить покушать. Заходили, но мало. Спросил у поварихи, у официанта, в чём дело, они и говорят:
«Тут кавказские ребята приходят на чай, и их все боятся». Оказалось, это были бандиты, которые крышевали торговцев на Курском вокзале. Почему-то там они сидеть не могли и постоянно приходили к нам.
Сначала я попробовал сам с ними переговорить, но ничего не добился и пошёл в отделение милиции в Лялином переулке. Там всё было просто:
$500 — и опер снимает все проблемы. Вместе с участковым он прямо в моём кафе встретился с этими кавказцами, и те сразу поджали хвост. После этого мы платили только этому оперу. На праздники ещё что-нибудь ему дарили, выпивку ящиками возили, когда ему было нужно.
За три года в бизнесе я заработал $200 000. Чтобы деньги зря дома не лежали, я начал их раздавать под 4–6% в месяц. За полгода раздал всё — расписки до сих пор лежат. Пришло время требовать обратно, а никто не возвращает, все сливаются. Вот так я начал заниматься взысканием долгов. Шёл 1994 год. Юрлица у меня тогда, конечно, никакого не было — открыл его только в 2005-м.

Бригады​

Когда я только начал возвращать розданное, пробовал обращаться и в милицию, но толку было мало, потому что они за работу требовали деньги. Предлагал:
«Ребят, как вернём хоть что-то, я вам половину отдам». Не соглашались — хотели сразу. Тогда я уже бросил свой бизнес и работал финансовым директором в казино у знакомых. Они-то мне и помогли.
Рассказываю как-то знакомым об одном должнике:
такая ситуация, $25 000 накрылись. Они мне дали казиношную бригаду — пять человек. Двоим, помню, было 26–27 лет: крепкие, вежливые, культурные, но при этом по мордам сразу видно, чем занимаются. А трое других — совсем мальчишки:
в армии ещё не служили, но тоже мордастые. Я их на самом деле не очень хотел брать, но мне сказали:
«Пускай к крови привыкают».
Пришли мы к моему должнику на Новую Басманную. До ближайшего ОВД оттуда было 10–15 минут, поэтому действовать требовалось быстро. Заходим в контору, я расставляю молодых ребят у лифта и в коридоре. Заходим в кабинет этого человека и начинаем разговаривать. Может, всё бы и прошло нормально, но он сразу начал вести себя очень некрасиво, спрашивал, кто мы такие, обещал стрелку забить. Мои ребята вскипели — и начали его лупить.

Сначала, пока человек сидел в кресле, били руками, потом, когда он залез под стол, — ногами. Я стою смотрю на это и не понимаю, как себя вести. При мне тогда не очень часто избивали людей. Но вдруг он из-под стола как заорёт: «Хватит, хватит, со мной по-хорошему можно!» Договорились, что до 00:00 позвонит и мы договоримся о встрече. Когда уходили, двое старших мне сказали, что денег не будет, придётся, мол, на стрелку ехать, но нет, телефон зазвонил ровно в 00:00. Деньги у меня были уже на следующий день. Половину я отдал ребятам из казино.

С тех пор я в основном использовал этих ребят из казино, даже когда перестал там работать в начале 2000-х. Бывали разные случаи. Помню, например, как один паренёк занял у меня $2800 на «Жигули» седьмой модели. Долго не отдавал, меня взяла злость, я пошёл к моим ребятам и попросил сжечь эту машину. Недели через две они мне говорят:
«Всё, Слав, заказ выполнен». Я тогда удивился, что в новостях о сожжённой машине ничего не было, а потом узнал: ребята её угнали и продали за $2000 каким-то азербайджанцам. Это притом, что я им тоже заплатил. А деньги должник мне так и не вернул.
Со временем с просьбой помочь вернуть долг ко мне всё чаще стали обращаться мелкие коммерсанты. Получалось, если честно, не всегда. Часто у должников просто не было денег:
что-то куда-то люди вкладывали, а потом всё теряли. В любом случае действовать приходилось жёсткими методами. Один клиент, которому были должны крупную сумму, пытался через суд наложить арест на квартиру должника — тот один жил на 105 кв. м. Судьи отказались, и я предложил пригласить силовую группу. После общения с моими ребятами мальчик согласился продать квартиру. Не знаю, как его принуждали, но думаю, что били. В разговорах со мной до этого он себя бесцеремонно вёл, говорил, что ничего я ему не сделаю.

​

 

[JOUR]

Кидалы​

Иногда я использовал сторонние бригады и однажды крупно на этом напоролся. Две женщины ещё в начале 1990-х одолжили у меня $25 000, купили на них цветов в Голландии и стали торговать. Я им тогда ещё уменьшил стоимость фуры в три раза и сам пошлину заплатил. В общем, всё для них сделал, но деньги не отдают. В какой-то момент предложили даже «натурой расплатиться». Хорошо помню этот диалог:
— У тебя ведь секс только с женой? Давай втроём попробуем. Тебе понравится. — А во сколько вы это оцениваете? — Ну в $200. — Хорошо, девочки, $25 000 поделить на 200 — это же сколько раз мы с вами трахаться будем?
Похихикали тогда, а проблему так и не решили. Я взял совершенно постороннюю бригаду из трёх человек и поехал ждать девочек у подъезда. Три часа просидели, но потом они всё-таки вышли и ребята забили стрелку. Две бригады с двух сторон встретились у метро «Университет». С той стороны пришёл дядечка с палочкой и ещё двое ребят:
один — высокий, худой, в чёрной рубашке, с уголовной рожей, второй — вообще с проломленным лбом. Их старший вежливо попросил расписку. Когда я её показал, он вдруг как заорёт: «Суки! Я сдаю вам их, забирайте, делайте с ними, что хотите».

Девушки начали психовать, а мои ребята ликуют:
«Всё, стрелку выиграли, сейчас повезём вас в лес — трахать там будем и задницы на костре жечь». Я уже начинаю жалеть, что связался, прошу как-нибудь без этого всего обойтись. Две бригады при мне отходят, о чём-то шепчутся, переглядываются, потом возвращаются: «Ты как сказал, так и будет. Через неделю встречаемся». Через неделю звонит одна из должниц и говорит: «Слава, приезжай один, привози все расписки, мы тебе деньги отдадим». Ну я поехал, но взял с собой только копии. Оказалось, не зря.

В шесть вечера я был во дворе школы на Ломоносовском проспекте. Помню, как осторожничал — машину подальше оставил. Подошёл, а там машина прямо во дворе, в ней девочки и те трое со стрелки. Бандиты сразу начинают:
«Ты кто вообще такой, чтобы претензии предъявлять? Ты, сука ментовская, какое право имеешь на разборку идти? Где расписки?»
Начали у меня по карманам искать расписки, оплеухи со всех сторон посыпались. Когда поняли, что у меня с собой не всё и только копии, начали орать, ножом тыкать, угрожали кишки выпустить. Собирались уже меня в багажник посадить, но обошлось. Спасли люди:
забор у школы низкий, подошли бабушки-пенсионерки с овчаркой. Бригада прыгнула в машину и уехала. $25 000 так и улетели. Плюс деньги за бригаду. Потом я уже узнал, что бандиты между собой сговорились, но разбираться с ними не стал. С такими связываться — себе дороже.

Новое время​

В 2000-е много изменилось. Когда начали работать законные методы, стали появляться первые коллекторские агентства. Мы стали работать по документам. Раньше никто и не думал, например, о доверенности, которую должен получить тот, кто взыскивает долги.
Силовая поддержка ещё какое-то время была, но потом перестроился. Понял, что в этом уже нет необходимости — полно других способов, которые раньше не действовали. Например, даже если нет долговой расписки, нужно встретиться с должником и попросить, чтобы он отдал хотя бы 1000 рублей. По Гражданскому кодексу, если должник совершил активные действия в исполнение долговых обязательств, этим он подтвердил, что признаёт долг. Если зафиксировать в расписке, что такого-то числа человек дал 1000 рублей в погашение основного долга, считайте, он попался. С этой секунды начинается отсчёт трёх лет исковой данности. Можно не бить.

По старым своим делам все расписки я храню до сих пор. Сказывается советская подготовка — всё по папочкам разложено. А вдруг кто спросит? Были случаи, когда я по 10 лет должников искал. Вот, например, был у меня такой Алик Эльтаров. Он сменил паспорт, стал Олегом Павловичем Эльтаровым — и вот, чем закончил, смотрите (показывает фотографию могилы с текстом «Прощаем тебе долги твои, Алик. Теперь их за тебя будут платить твои жена и дочь. Ведь они теперь наследники. Так говорит Гражданский кодекс». — Прим. «Секрета»). Знаю ли я, кто его убил? Конечно. Его подружка, одна дамочка с Украины, отравила. Наверно, он ещё многим был должен.

В 1990-е долги у бизнесменов часто возникали из-за отсутствия культуры предпринимательства. Бывали анекдотические ситуации. Встречаются два предпринимателя, один говорит:
«Есть вагон джема, стоит $1 млн». Другой отвечает:
«Отлично, покупаю». Потом они расходятся, и один ищет джем, другой — деньги. Первый находит то, что искал, второй — нет. Никаких договоров при этом не было, и разбираться приходилось с помощью бандитов.

Криминальные структуры и сами долги навешивали. Если бандиты брали под контроль какой-нибудь район, все, кто там работал, должны были платить. Это самая извращённая форма долговых обязательств. Ты ни у кого ничего не взял, но тебе говорят:
«Должен, потому что ты сидишь на нашей территории». При этом человек, который хотя бы один раз заплатил, из этой системы уже не вырывался.
Вышибанием долгов занимались разные бригады, их можно поделить на три вида:
чисто криминальные из тех, кто сидел, спортсмены (обычно мальчики из бедных семей, которые ходили в качалку и там их затягивало в этот коллекторский бизнес) и милицейская мафия. Криминалы и спортсмены конкурировали между собой, постоянно шла стрельба. Отобьют ларьков сто в одном районе, через два-три месяца приезжает новая бригада мальчишек молодых и начинает обстреливать старую бригаду. Потом сотрудники милиции стали с этим бороться и всё брать в свои руки. Решали так: со стороны бандитов или спортсменов приезжал знакомый майор, с другой стороны — полковник. Если полковник работал в более крутой структуре, вся точка переходила сотрудникам милиции, а криминальные структуры и спортсменов отодвигали дальше. Поэтому постепенно милицейская мафия беспредел среди криминальных структур прекратила. Но в отношении к должникам он остался. Кто-то себя убивал, лишь бы не связываться с этими бригадами.
Был случай с предпринимателем, который занимал деньги у всех:
у родственников, у партнёров по бизнесу. Занял и у криминальных структур — по-моему, у грузинской мафии. Когда случился кризис, его поставили на счётчик и он платил какой-то процент каждый день. Обычно брали 10% в неделю от суммы долга. Грубо говоря, через месяц уже 40%, причём начисляли проценты на проценты. Доходило до того, что получалось 10 000% в год. В результате человек в офисе подорвал себя гранатой, когда грузинский авторитет шёл к нему на второй этаж. Такие вещи случались тогда часто.
У обычных людей, не бизнесменов, тоже было полно долгов. В 90-е не было закона, который привлекал бы к уголовной ответственности за невозврат кредита. Физическое лицо могло прийти в десять банков, взять ссуду и не отдавать. Максимум могли вызвать его и сказать:
«Вы должны 100 миллионов рублей». А он говорит, что у него нет ничего, и он всё оформил на жену, на брата, на тёщу, на маму… Вот тогда приезжали лихие парни от банков и говорили:
«Это такой-то банк, ты должен нам денег, у тебя два дня. Не вернёшь — отберём квартиру, машину, покалечим».
Люди, когда брали себе кредиты, сразу покупали автомобиль, потому что это было признаком шика и достатка. Вот эту машину отбирали сразу, а дальше включали счётчик. А вообще долг был только точкой входа. То есть, если у человека была квартира, машина, дача, отбирали почти всё. Если у человека взять особо было нечего, просто закрывали глаза на это. А если было что взять, пытались взять по максимуму, выставляя на такие счётчики, что люди были готовы органы продать.
Самый важный момент:
людям, которых в 90-е посадили за рэкет и вымогательство, давали по 10–15 лет. Как раз года три назад эти парни начали выходить. И конечно, они идут в коллекторский бизнес, потому что больше ничего делать не умеют. И с того момента по России опять пошло напряжение, то есть появились те люди из 90-х, деревянные на голову, которым проще бросить бутылку с зажигательной смесью, выстрелить в человека, квартиру спалить, машину… И напряжение, связанное с коллекторским бизнесом, теперь всё нарастает.