«Я услышал звук электрошокера. Сказали, что сейчас будем жарить». 1/2
Задержанные в Сургуте «Свидетели Иеговы» рассказывают о пытках
15 февраля в Сургуте прошли массовые задержания «Свидетелей Иеговы» — в России эта религиозная организация признана экстремистской и запрещена. Большую часть задержанных отпустили, трех человек арестовали за продолжение деятельности запрещенной организации (статья 282.2 УК). Несколько человек рассказали, что силовики пытками вынуждали их дать показания против других верующих. «Медиазона» с незначительными сокращениями публикует текст адвокатского опроса шестерых пострадавших, предоставленный защитником Дмитрием Колобовым.
Евгений Кайряк, 32 года, техник
Домой к технику сургутского центра промышленной экспертизы пришли в седьмом часу утра. Обыск проводил следователь Адиятуллин в сопровождении восьмерых силовиков.
После того, как я и жена Кайряк Росанна отказались сказать пароль телефонов, следователь сказал, чтобы меня вывели. Двое сотрудников в масках вывели меня в другую комнату, где нанесли мне по голове в область затылка два удара рукой, от которых я не испытал сильной боли, но так как они действовали агрессивно, испытал страх. Я снова отказался разблокировать телефон. Меня вернули в комнату, где я снова отказался сказать пароль, меня вывели в комнату трое сотрудников, те же двое в масках, и к ним присоединился сотрудник в штатском, но без маски, с залысиной и короткой стрижкой. Стали демонстрировать электрошокер, похожий на пистолет, при этом им трещали. Я испугался и был вынужден ввести пароль своего телефона, а жена — свой пароль.
С начала обыска изъяли четыре Библии, а по ходу обыска — компьютерную технику, смартфоны две штуки, два фотоаппарата, тетради с личными записями, открытки, кредитные карты, документы на машину и водительское удостоверение, религиозную литературу. При этом, не внося в протокол, забрали ключи от машины.
Потом меня и супругу принудительно отвезли к [следственный отдел] по городу Сургут, где примерно в 13 часов отвели на первый этаж в кабинет к следователю Адиятуллину, где нас стали допрашивать. Я выборочно давал показания, отказываясь отвечать на некоторые вопросы на основании статьи 51 Конституции. Следователь Адиятуллин стал мне намекать, что меня отведут в дальнюю комнату, где я заговорю. При этом также присутствовал оперуполномоченный, а также моя жена.
Примерно через 30 минут допроса оперуполномоченный потребовал, чтобы я пошел за ним. Меня отвели в конец коридора, где в основном были сотрудники правоохранительных органов, там двое сотрудников стали заставлять меня встать по стойке «смирно», оскорбляли и требовали давать показания. Рядом было помещение, откуда доносились звуки ударов и вскрики человека. Потом меня завели в это помещение, где я увидел стоящего лицом к стене Волосникова Сергея, у которого были широко расставлены ноги, а руки на стене, рядом был сотрудник. Меня также поставили к стене, ударами ног по моим ногам расставив мои ноги в стороны. После чего стали наносить удары руками по телу справа в район ребер, а также по голове каким-то предметом, который я не видел. По ребрам ударили примерно 3–4 раза, а по голове не менее 20 раз. При этом требовали дать показания.
Когда я согласился, меня отвели к следователю, а Волосников Сергей остался в этой комнате, стоять лицом к стене. Мы вернулись в кабинет следователя Адиятуллина, где я сразу заявил, что ко мне применили насилие, на что следователь ничего не сказал, а продолжил допрос, в ходе которого я снова воспользовался правом статьи 51 Конституции по некоторым вопросам. После чего мне дали прочитать протокол, а следователь вышел, а когда вернулся, попросил меня снова выйти в коридор, сказав, что со мной хотят поговорить.
Я вышел, и следователь с оперуполномоченным повели меня в конец коридора — в тоже помещение, где избили впервые. Когда я зашел в него, там уже были примерно четыре сотрудника, меня заставили лечь на пол лицом вниз, связали руки за спиной скотчем, а также ноги. Под голову положили тряпку. После чего стали выгибать пальцы на обеих руках, причиняя мне сильную боль. Потом на голову одели полиэтиленовый пакет, перекрывая воздух, от чего я стал задыхаться.
Одновременно мне стали наносить разряды электрошокера в область заднего прохода через одежду, от чего я испытывал удары электрического тока и жжение. Я стал кричать. А мне стали задавать вопросы о моей религиозной деятельности, на которые я отвечал, боясь пыток. Если ответ их не устраивал, применяли электрошокер. Всего мне нанесли не менее 10 разрядов. Во время пыток кто-то придавливал меня к полу в районе икры правой ноги. Также через пакет били по лицу рукой. Это продолжалось примерно 15 минут.
После того как мои ответы стали их устраивать, меня развязали и сказали, что если я не дам признательные показания, все повторится, ночь длинная, и неизвестно, останусь ли я живым. Сначала меня, выведя из этого помещения, посадили на корточках возле кабинета следователя [Степана] Ткача, при этом надо мной издевались, нанося удары по голове в виде шалбанов (написание оригинала — МЗ).
Подошел следователь Адиятуллин, который спросил, готов ли я давать показания, я дал согласие, после чего меня отвели в его кабинет, где продолжился допрос. Я был вынужден отвечать на все вопросы, вопреки своей воли, зачастую оговаривая себя и других соверующих. При этом следователь, если его что-то его не устраивало, угрожал повторением пыток, а также что к уголовной ответственности привлекут супругу. В самом конце допроса пришел адвокат Брусницын, который мне юридической помощи не оказывал, а просто сидел. После этого распечатали протокол, и я из страха продолжения пыток его подписал. Адвокату я не говорил, что меня пытали, так как ему не доверял и боялся продолжения пыток.
Адвокат Владимир Брусницын подтвердил «Медиазоне», что действительно 15 февраля был приглашен в следственный отдел в качестве адвоката по назначению. По словам Брусницына, он заходил только в кабинет следователя и Кайряк ему про пытки ничего не говорил.
«Его допрашивали, рядом сидела супруга — а до этого что было, я вам не подскажу, не знаю», — сказал адвокат. Впоследствии Кайряка отпустили под подписку о невыезде. Адвокат отметил, что сообщения о пытках задержанных в Сургуте его не удивляют.
При этом в один из моментов заводили мою супругу, и я ей дал понять, что меня пытали, и чтобы она давала показания и не отказывалась, как она сначала хотела сделать. После допросов меня с супругой отпустили примерно в 23 часа 15 февраля 2019 года, с нами одновременно вышел Боронос Вячеслав, который также сказал, что его пытали, но он отказался от дачи показаний.
От пыток у меня были на лице слева был отек, с правой стороны гематома, на правой икре гематома, которые я зафиксировал в травмпункте. Кто из сотрудников меня пытал, я не запомнил, всего в пытках принимали участие примерно 3–4 человека. По данному поводу меня опрашивали в полиции, в связи с моим освидетельствованием.
Из адвокатского опроса Евгения Кайряка
Вячеслав Боронос, 52 года, инженер
Домой к ведущему инженеру Сургутской ГРЭС-2 пришли примерно в шесть часов. Обыск проводил следователь Дмитрий Асмолов в сопровождении семерых силовиков. К обеду Бороноса с женой и сыном доставили в следственный отдел по Сургуту. Сначала следователь Асмолов допросил его родных, а затем принялся за самого инженера.
Пока я ждал своей очереди, Жуков Тимофей обратил внимание, что из дальнего конца коридора, который перекрыт дверью, раздаются крики. Я тоже прислушался и услышал. Перед этим в эту часть коридора завели Волосникова Сергея, других я не видел. После допроса сына также повели на второй этаж. В этот же кабинет зашел я. Допрос вел [следователь] Асмолов в присутствии каких-то двух женщин. Перед началом допроса Асмолов меня сфотографировал, а затем попытался получить образцы голоса. Я отказался, в связи с чем следователь Асмолов вышел. Я спросил у одной из двух женщин, находившихся в кабинете, которую я посчитал адвокатом, хотя ее мне не предоставляли, могу ли я отказаться, сославшись на статью 51 Конституции, на что она ответила: «Попробуйте».
Секретные свидетели против «Свидетелей Иеговы». После решения Верховного суда по всей России
арестованы уже десятки верующих
По возвращении следователя я вновь пытался возразить, но он сказал, что это необходимая процедура, и дал подписать мне согласие, которое мне было непонятно, но которое я подписал. После этого следователь Асмолов дал мне распечатанный текст «Волеизъявления», якобы изъятого у моего сына. Я не соглашался зачитывать данный текст, и предложил зачитать ему другой текст. Однако следователь настоял на своем, и я в течение пяти минут зачитывал выданный мне текст [под запись] на смартфон Асмолова. Через некоторое время после этого следователь сказал, что запись его не устраивает и предложил мне зачитать какую-то молитву, которую он распечатал на формате А4. Я отказался. После некоторых уговоров следователя, я вновь сказал, что могу прочитать любой текст, к примеру, из Уголовного кодекса, лежащего на столе.
После этого он вывел меня в коридор с молодым мужчиной в штатском, который, после того как следователь зашел в кабинет, начал оказывать на меня психологическое давление, чтобы я делал то, что говорит следователь. После того, как следователь вновь предложил мне прочитать распечатанную им молитву на смартфон, я вновь отказался, а на второе настойчивое предложение скомкал распечатанный лист; он отправил меня в коридор, где несколько молодых мужчин в штатском провели меня далее по коридору в помещение, похожее на санитарную комнату с серой кафельной плиткой на полу. Меня поставили лицом к стене.
Через некоторое время достаточно резко попросили перевести руки за спину и начали связывать их скотчем поверх джемпера. Я почувствовал неладное и сказал: «Ребята, я больной человек, состою на диспансерном учете. У меня в 1990 году был перелом основания черепа с ушибом головного мозга. Я провел 28 суток в коме. У меня тогда были сломаны два ребра и таз. У меня грыжи [в] позвоночнике. Не надо меня бить». На что они ответили, что сейчас они полечат мои грыжи.
После рук они так же скотчем связали мои ноги в самом низу и положили лицом вниз на пол, лбом на влажную тряпку, лежащую на полу и стали кричать на меня, требуя признания. Они надели мне на голову синий полиэтиленовый пакет и затянули его, в результате чего мне становилось нечем дышать, и я начал задыхаться. Когда я почувствовал, что начинаю терять сознание, пакет ослабили, я начал лихорадочно дышать, а находящиеся со мной люди продолжали оказывать на меня психологическое давление, крича и требуя признания.
Во второй раз, когда мне затянули пакет, в тот момент, когда я начал задыхаться, мне зажали через пакет рукой рот и пустили электрический ток, приставив между ног в районе ягодиц по всей видимости электрошокер. Так повторялось несколько раз, сколько не могу сказать, поскольку у меня было ощущение потери реальности. На мне сидели несколько человек и держали меня, больно придавливая к полу, поскольку от невыносимой физической боли я пытался кричать и вырывался.
Во время издевательств я услышал голос Асмолова, который спрашивал, буду ли я говорить, но не могу утверждать, что это он, с уверенностью. Через какое-то время мне на джинсы налили жидкости в районе ягодиц и продолжили включать электрический ток, прикладывая к джинсам между ног в области ягодиц электрошокер. В некоторых промежутках, когда мне ослабляли пакет, и я мог свободно дышать, я пытался сказать: «Ребята, вы мне в сыновья годитесь, вы убьете меня». На что они кричали в ответ: «Говори, или ты точно сдохнешь» — и продолжали меня пытать. Несколько раз меня ударили сбоку по голове в области ушей, по всей видимости, ладонями.
Через какое-то время меня начали периодически сильно бить предметом по икроножным мышцам и два раза в правую икроножную мышцу пропускали электрический ток. Когда мне стало совсем плохо, кто-то из находившихся в помещении сказал, что «отец совсем дурной, нужно с ним заканчивать, коли его». И мне в правую ягодицу чем-то укололи, после чего через некоторое время я почувствовал жар, разливающийся по телу.
Потом меня подняли с пола, помогли встать на ноги, сняли скотч, дали туалетной бумаги и влажную тряпку, чтобы я вытер лицо, и вывели в прохладный тамбур, чтобы я пришел в чувство. Когда я приходил в себя, ко мне подошел следователь Асмолов и сказал, что когда я войду в кабинет, адвокат спросит, где я так долго был, на что я должен ответить, что я был на втором этаже у жены с сыном. Когда я с трудом пошел в кабинет, следователь сказал, что так дело не пойдет, и нужно идти, как ни в чем не бывало. Адвокат действительно задал мне вопрос, где я был, на что я ответил: «Ваши ребята в туалет провожали». Про пытки ей не стал говорить, так как боялся. У меня взяли образцы голоса и меня допросили. Я был вынужден давать показания, так как боялся продолжения пыток.
В самой заключительной части допроса следователь Асмолов спросил меня, испытывал ли я хоть когда-нибудь такое, и что я, наверное, обиделся на ребят, на что я ответил, что подобного я не мог себе представить даже в страшном сне.
16 февраля 2019 года я обратился в БУ «Сургутская клиническая травматологическая больница», где был поставлен диагноз: «Ушиб, подкожные гематомы задней поверхности правой и левой голени (580.1) внешняя причина: удар другого лица или столкновение с ним».
