КАК УСТРОЕНА ЛОЖЬ ГЕРОИНОВОГО НАРКОМАНА
Склонность ко лжи и манипуляциям — одна из самых узнаваемых черт психологического портрета наркозависимого в массовой культуре. Одни связывают её исключительно с вынужденной необходимостью скрываться, другие объясняют неискренность «деградацией личности», но так или иначе почти все героинщики выстраивают вокруг своей зависимости особый информационный пузырь, в котором нередко вместе с ними оказываются и их близкие. Самиздат взглянул на этот феномен с нескольких точек зрения:
глазами бывшей героиновой зависимой; брата человека, с 90-х годов сидящего на системе; психолога, уже долгое время работающего с зависимостью, и функционального наркозависимого, успешно скрывающего свою проблему от окружающих уже второе десятилетие.
«В комнате родителей из моего кармана выпал пустой (слава б-гу, аллаху, будде, зевсу и всем-всем-всем) зиплок из-под амфетамина.
Как же сложно было одновременно сохранять серьёзное лицо, выдумывать кулстори и совершенно спокойным голосом её повествовать.
Но я справился, теперь родители думают, что мой друг купил крутых крафтовых зипов в каком-то редком магазине и дал мне один в качестве сувенира))
До сих пор трясёт. Официально самый крупный проёб за последние годы».
(Из наркоблога 16 декабря 2018 года)
Фотографии дорог и баянов, химсекс, фенибут и феназепам — всё это есть почти в каждом телеграм-канале, посвящённом веществам. Авторы рассказывают о своих интересах до определённой степени правдиво и искренне, потому что обманывать, в общем-то, незачем и некого, — это дневник, в котором ты сам создаёшь свою историю. Причина этой удивительной искренности довольно простая:
ты не можешь всё время молчать, но и говорить в реальной жизни ты тоже не можешь.
Когда посреди весёлых, бэдовых и экзистенциальных трип-репортов вдруг появляются родители — это как в задачках про логические ряды из детства:
сразу ясно, какая фигура тут лишняя.
«Перекрытый фенибутом пытался заказать блабла на утро, вдруг раздаётся яростный стук в дверь, туда врывается с криками: «ВЫЗЫВАЙТЕ СКОРУЮ, МАМЕ ПЛОХО!!!»
Я подошёл к ней, она открыла глаза, увидела меня и закричала:
«УЙДИ! УЙДИ! СОВСЕМ УЙДИ! ИЗ ЖИЗНИ МОЕЙ УЙДИ!»
И сказала, что ей какой-то козёл написал, что я употребляю наркотики.
…Я предупреждал, и не раз, что можете трогать кого угодно, кроме моих родителей.
Им скинули мой блог. Что же.
Alea jacta est.
Спасибо за приступ у моей мамы, мудак».
(Из того же наркоблога, 5 февраля 2019 года)
У матери автора сердечный приступ, она отказывается делать операцию, которая может спасти ей жизнь. Он уходит из дома, «чтобы не триггерить», срочно собирает донаты и ищет вписку. А заодно и виноватого. Следом ответственного за произошедшее начинает искать вся наркотусовка в телеграме.
Деанон — и мир, в котором друзья дарят редкие крафтовые зиплоки, начинает рушиться. Завеса, которую так тщательно создаёшь для близких, коллег и друзей, падает.
А дальше вы все какое-то время существуете в неудобной правде.
Этот текст — о том, как и почему наркозависимые лгут. О паттернах лжи — самых разных наркоманских «телегах», суть и природа которых одинакова, и совершенно неважно, что ты употребляешь, — героин или мефедрон. Об иллюзиях, которыми наркоман кормит себя и свою зависимость. И о том, как меняется жизнь самых близких, — тех, кто верит, хочет верить и будет верить до последнего в крафтовые зиплоки.
«Как узнать, что наркоман врёт? Он шевелит губами» — одна из самых расхожих фраз о зависимости, в массовой культуре закрепившаяся за фильмом об американской модели Джии Каранджи. В любом материале о наркомании — будь то буклет наркологической клиники или памятка на сайте МВД — ложь находится в списке первых её признаков. Два этих явления идут рука об руку, и враньё зависимого человека может быть совершенно фантастическим, изощрённым и аморальным.
Ответ на вопрос, почему наркоманы лгут, с одной стороны, очевидный и как будто бы однозначный. «В психологической теории ложь — это в первую очередь защитный механизм, — объясняет психолог Динара Бадаева, работающая с зависимостью. — Люди врут, потому что не могут сказать правду. И чем острее ситуация, в которой они оказались, тем более виртуозно они это делают. В случае с системными наркоманами эта способность оттачивается годами:
человек не может жить иначе и вынужден постоянно использовать ложь как инструмент достижения цели. А цель у него одна — достать дозу».
Покупка тяжёлых наркотиков незаконна, а употребление — вещь невероятно стигматизированная, поэтому ложь — это также адаптация. Близкие люди — родственники, супруги, друзья — часто становятся главным источником ресурсов для наркомана, и чтобы их получить, нужно обманывать. А когда обман вскрывается, нужно снова защищаться, нужно адаптироваться — и так до бесконечности.
Если цель в употреблении одна — достать наркотик, то путь этот как полоса препятствий. Нужно найти дилера, нужно найти, где безопасно вмазаться, а самое главное — нужно достать денег. Поэтому, как говорит одна из героинь материала, «приходится лавировать».
Анна десять лет системно употребляла героин. Началось всё в 90-е, когда в Москву пришли клубная культура и электронная музыка, а вместе с ними — наркотики. Ощущение собственной исключительности, чувство свободы, первые рейвы — тогда не было мысли, что это опасно. Для поколения золотой молодёжи девяностых героин был способом забыться, остановить время и успокоиться посреди череды вечеринок и непрерывного кутежа. Затем — система и нескончаемая ложь.
«Это всегда были какие-то изощрённые схемы. Ты прекрасно знаешь, куда можешь надавить, а где проколоться. Уходишь от зыбких тем, смотришь доверительно в глаза и выдаёшь немного полуправды. Ты чувствуешь, что в этот момент тебе поверят, и ты закроешь этой полуправдой правду более глобальную. Например, о том, что ты вытащила из папиного сейфа, вскрыв его отвёрткой, тысячу долларов, пока папа спал.
Я точно знала, что там лежит крупная сумма денег. Но не могла просто взять и вынести этот кейс — хотя года через три я бы и это сделала, это был уже другой уровень. На два дня я садилась дома и создавала образ хорошей девочки. Я притворялась, что учу лекции и читаю книги, вела доверительные разговоры с родителями, ходила с ними в рестораны, анализировала своё поведение, производила впечатление человека, всё осознавшего и полностью пришедшего в себя. Я всё время была на виду, перебивалась обезболивающими. И всё это — только для того, чтобы усыпить их бдительность.
В нужный момент ночью я зашла в комнату, прошла мимо спящих родителей, взяла сейф и вынесла его на улицу. Потом позвонила приятелю, мы вскрыли его и взяли часть денег. Мне предстоял путь обратно в родительскую спальню. И я его преодолела. Я не чувствовала при этом ни стыда, ни вины, а лишь мандраж и адреналин. Передо мной стояли другие цели, другие задачи:
я знала, что на эти деньги могу торчать неделю, а то и две».
(Анна)
«В психологии это состояние описывается понятием „тяги“, — рассказывает Динара. — В наркомане есть та часть, которая хочет избавиться от зависимости, измениться. И есть другая, которая этого всего не хочет, а хочет лишь одного — наркотик. Когда человека одолевает тяга, то в сознании остаётся лишь зависимая его часть, зависимая субличность. В этот момент все желания, смыслы, связи, мораль исчезают, уходят из поля зрения. Человеку маниакально необходима доза, и её нужно получить любым образом — именно поэтому ложь наркомана часто называют виртуозной и изощрённой. Зависимые люди очень психологичны и невероятно тонко чувствуют, что нужно сказать в тот или иной момент, куда надавить, где отступить, что пообещать».
Брат Алексея также начал употреблять в девяностые. Ему было около шестнадцати — он сам не заметил, как употребление переросло в зависимость.
«Конечно же, я видел, как пропадают вещи. Я занимался большим теннисом, но перестал в тот момент, когда брат украл мою ракетку. Я всегда очень любил играть в футбол, и у меня была футболка марсельского «Олимпика», а потом она исчезла.
Он украл у меня синтезатор:
вытащил его из коробки, и я не сразу это заметил. Пытаясь оправдаться, брат заявил, что вообще его подарили нам обоим, поэтому он вроде как наш общий. Потом он стал воровать мои книги — на удивление, он вытащил у меня с полок то, что действительно мог толкнуть.
Наше общение в значительной степени состояло из этих долгих, изматывающих разговоров, когда мы с мамой сидели по полдня и пытались заставить его лечь в больницу. Он толкал свою обычную телегу: «Да, я буду лечиться, только дайте денег на одну дозу, и потом я пойду лечиться». На шестой час одного такого разговора он как будто сам сломался и начал плакать:
«Да поймите же вы, что я никогда не брошу». А потом и я сломался и начал плакать. Конечно же, всё закончилось тем, что я таки дал ему денег на дозу. Он ушёл и, конечно же, не вернулся.
Потом я понял, что он просто почувствовал этот момент — что сейчас можно сломаться, сказать правду:
сказать что-то искреннее и в то же время получить то, что ему нужно, добиться цели. Люди в таком состоянии очень тонко чувствуют диалог, взаимную динамику между людьми».
(Алексей)
Склонность ко лжи и манипуляциям — одна из самых узнаваемых черт психологического портрета наркозависимого в массовой культуре. Одни связывают её исключительно с вынужденной необходимостью скрываться, другие объясняют неискренность «деградацией личности», но так или иначе почти все героинщики выстраивают вокруг своей зависимости особый информационный пузырь, в котором нередко вместе с ними оказываются и их близкие. Самиздат взглянул на этот феномен с нескольких точек зрения:
глазами бывшей героиновой зависимой; брата человека, с 90-х годов сидящего на системе; психолога, уже долгое время работающего с зависимостью, и функционального наркозависимого, успешно скрывающего свою проблему от окружающих уже второе десятилетие.
«СПАСИБО ЗА ПРИСТУП У МОЕЙ МАМЫ, МУДАК»
ИССЛЕДОВАНИЕ «ГЕРОИН»
«В комнате родителей из моего кармана выпал пустой (слава б-гу, аллаху, будде, зевсу и всем-всем-всем) зиплок из-под амфетамина.
Как же сложно было одновременно сохранять серьёзное лицо, выдумывать кулстори и совершенно спокойным голосом её повествовать.
Но я справился, теперь родители думают, что мой друг купил крутых крафтовых зипов в каком-то редком магазине и дал мне один в качестве сувенира))
До сих пор трясёт. Официально самый крупный проёб за последние годы».
(Из наркоблога 16 декабря 2018 года)
Фотографии дорог и баянов, химсекс, фенибут и феназепам — всё это есть почти в каждом телеграм-канале, посвящённом веществам. Авторы рассказывают о своих интересах до определённой степени правдиво и искренне, потому что обманывать, в общем-то, незачем и некого, — это дневник, в котором ты сам создаёшь свою историю. Причина этой удивительной искренности довольно простая:
ты не можешь всё время молчать, но и говорить в реальной жизни ты тоже не можешь.
Когда посреди весёлых, бэдовых и экзистенциальных трип-репортов вдруг появляются родители — это как в задачках про логические ряды из детства:
сразу ясно, какая фигура тут лишняя.
«Перекрытый фенибутом пытался заказать блабла на утро, вдруг раздаётся яростный стук в дверь, туда врывается с криками: «ВЫЗЫВАЙТЕ СКОРУЮ, МАМЕ ПЛОХО!!!»
Я подошёл к ней, она открыла глаза, увидела меня и закричала:
«УЙДИ! УЙДИ! СОВСЕМ УЙДИ! ИЗ ЖИЗНИ МОЕЙ УЙДИ!»
И сказала, что ей какой-то козёл написал, что я употребляю наркотики.
…Я предупреждал, и не раз, что можете трогать кого угодно, кроме моих родителей.
Им скинули мой блог. Что же.
Alea jacta est.
Спасибо за приступ у моей мамы, мудак».
(Из того же наркоблога, 5 февраля 2019 года)
У матери автора сердечный приступ, она отказывается делать операцию, которая может спасти ей жизнь. Он уходит из дома, «чтобы не триггерить», срочно собирает донаты и ищет вписку. А заодно и виноватого. Следом ответственного за произошедшее начинает искать вся наркотусовка в телеграме.
Деанон — и мир, в котором друзья дарят редкие крафтовые зиплоки, начинает рушиться. Завеса, которую так тщательно создаёшь для близких, коллег и друзей, падает.
А дальше вы все какое-то время существуете в неудобной правде.
Этот текст — о том, как и почему наркозависимые лгут. О паттернах лжи — самых разных наркоманских «телегах», суть и природа которых одинакова, и совершенно неважно, что ты употребляешь, — героин или мефедрон. Об иллюзиях, которыми наркоман кормит себя и свою зависимость. И о том, как меняется жизнь самых близких, — тех, кто верит, хочет верить и будет верить до последнего в крафтовые зиплоки.
ТЯГА
«Как узнать, что наркоман врёт? Он шевелит губами» — одна из самых расхожих фраз о зависимости, в массовой культуре закрепившаяся за фильмом об американской модели Джии Каранджи. В любом материале о наркомании — будь то буклет наркологической клиники или памятка на сайте МВД — ложь находится в списке первых её признаков. Два этих явления идут рука об руку, и враньё зависимого человека может быть совершенно фантастическим, изощрённым и аморальным.
Ответ на вопрос, почему наркоманы лгут, с одной стороны, очевидный и как будто бы однозначный. «В психологической теории ложь — это в первую очередь защитный механизм, — объясняет психолог Динара Бадаева, работающая с зависимостью. — Люди врут, потому что не могут сказать правду. И чем острее ситуация, в которой они оказались, тем более виртуозно они это делают. В случае с системными наркоманами эта способность оттачивается годами:
человек не может жить иначе и вынужден постоянно использовать ложь как инструмент достижения цели. А цель у него одна — достать дозу».
Покупка тяжёлых наркотиков незаконна, а употребление — вещь невероятно стигматизированная, поэтому ложь — это также адаптация. Близкие люди — родственники, супруги, друзья — часто становятся главным источником ресурсов для наркомана, и чтобы их получить, нужно обманывать. А когда обман вскрывается, нужно снова защищаться, нужно адаптироваться — и так до бесконечности.
Если цель в употреблении одна — достать наркотик, то путь этот как полоса препятствий. Нужно найти дилера, нужно найти, где безопасно вмазаться, а самое главное — нужно достать денег. Поэтому, как говорит одна из героинь материала, «приходится лавировать».
Анна десять лет системно употребляла героин. Началось всё в 90-е, когда в Москву пришли клубная культура и электронная музыка, а вместе с ними — наркотики. Ощущение собственной исключительности, чувство свободы, первые рейвы — тогда не было мысли, что это опасно. Для поколения золотой молодёжи девяностых героин был способом забыться, остановить время и успокоиться посреди череды вечеринок и непрерывного кутежа. Затем — система и нескончаемая ложь.
Я точно знала, что там лежит крупная сумма денег. Но не могла просто взять и вынести этот кейс — хотя года через три я бы и это сделала, это был уже другой уровень. На два дня я садилась дома и создавала образ хорошей девочки. Я притворялась, что учу лекции и читаю книги, вела доверительные разговоры с родителями, ходила с ними в рестораны, анализировала своё поведение, производила впечатление человека, всё осознавшего и полностью пришедшего в себя. Я всё время была на виду, перебивалась обезболивающими. И всё это — только для того, чтобы усыпить их бдительность.
В нужный момент ночью я зашла в комнату, прошла мимо спящих родителей, взяла сейф и вынесла его на улицу. Потом позвонила приятелю, мы вскрыли его и взяли часть денег. Мне предстоял путь обратно в родительскую спальню. И я его преодолела. Я не чувствовала при этом ни стыда, ни вины, а лишь мандраж и адреналин. Передо мной стояли другие цели, другие задачи:
я знала, что на эти деньги могу торчать неделю, а то и две».
(Анна)
«В психологии это состояние описывается понятием „тяги“, — рассказывает Динара. — В наркомане есть та часть, которая хочет избавиться от зависимости, измениться. И есть другая, которая этого всего не хочет, а хочет лишь одного — наркотик. Когда человека одолевает тяга, то в сознании остаётся лишь зависимая его часть, зависимая субличность. В этот момент все желания, смыслы, связи, мораль исчезают, уходят из поля зрения. Человеку маниакально необходима доза, и её нужно получить любым образом — именно поэтому ложь наркомана часто называют виртуозной и изощрённой. Зависимые люди очень психологичны и невероятно тонко чувствуют, что нужно сказать в тот или иной момент, куда надавить, где отступить, что пообещать».
Брат Алексея также начал употреблять в девяностые. Ему было около шестнадцати — он сам не заметил, как употребление переросло в зависимость.
«Конечно же, я видел, как пропадают вещи. Я занимался большим теннисом, но перестал в тот момент, когда брат украл мою ракетку. Я всегда очень любил играть в футбол, и у меня была футболка марсельского «Олимпика», а потом она исчезла.
Он украл у меня синтезатор:
вытащил его из коробки, и я не сразу это заметил. Пытаясь оправдаться, брат заявил, что вообще его подарили нам обоим, поэтому он вроде как наш общий. Потом он стал воровать мои книги — на удивление, он вытащил у меня с полок то, что действительно мог толкнуть.
Наше общение в значительной степени состояло из этих долгих, изматывающих разговоров, когда мы с мамой сидели по полдня и пытались заставить его лечь в больницу. Он толкал свою обычную телегу: «Да, я буду лечиться, только дайте денег на одну дозу, и потом я пойду лечиться». На шестой час одного такого разговора он как будто сам сломался и начал плакать:
«Да поймите же вы, что я никогда не брошу». А потом и я сломался и начал плакать. Конечно же, всё закончилось тем, что я таки дал ему денег на дозу. Он ушёл и, конечно же, не вернулся.
Потом я понял, что он просто почувствовал этот момент — что сейчас можно сломаться, сказать правду:
сказать что-то искреннее и в то же время получить то, что ему нужно, добиться цели. Люди в таком состоянии очень тонко чувствуют диалог, взаимную динамику между людьми».
(Алексей)
