💵💴Экономический преступник💶💷

[JOUR]

​

Всем привет!
На этой ветке я буду делиться историями из своей жизни и накопленным опытом. Кто я такой и почему вам это может быть интересно и полезно? Если коротко, я - экономический преступник. Сфера моей деятельности очень узка - я никогда не воровал у людей, а только у государства. Можно относиться к этому по-разному, кто-то, наверное, поставит между этим знак равенства. Но об этом поговорим позже. Иногда я буду уходить в рассуждения о морально-этической стороне моей работы. А для начала расскажу, как я пришел к такой жизни, какие для этого были предпосылки и почему я до сих пор не в тюрьме. Итак, поехали!

Я родился в обычной советской семье в городе-миллионнике. Отец работал инженером, мама сидела с детьми дома. Мы были дружной и крайне благополучной семьей. Не с точки зрения финансовой, а с точки зрения атмосферы в доме. Иногда, конечно, папа выпивал, в связи с чем бывали семейные скандалы и небольшие драмы, но, как правило, это не выходило за рамки разумного. В целом я воспитывался по классическим канонам, отлично знал, где добро, а где зло, до определенного возраста, лет до 22, никогда даже в мыслях не допускал, что могу совершить нечто, описываемое в тоненькой книжке под названием "Уголовный кодекс". В юношестве занимался спортом, подавал большие надежды и даже всерьез задумывался над профессиональной карьерой. Но после окончания школы вопрос стоял ребром - учеба или спорт? В те времена спортсменам не платили таких денег, как сейчас, да и армия не была в планах, поэтому вопрос отпал сам собой. К тому моменту родители достаточно хорошо зарабатывали (абсолютно честно, замечу!), чтобы я мог выбрать любой ВУЗ своего города. Тогда у меня не было никакого негативного отношения к правоохранительным органам и власти в целом, поэтому я практически остановил свой выбор на заведении, готовившем будущих милиционеров (и по совместительству – миллионеров). В последний миг я почему-то передумал и подал документы на юридический факультет одного из самых престижных университетов города. В дальнейшем это сыграло ключевую роль в моей будущей жизни, но тогда это выглядело практически как подбрасывание монетки.

К чему все это долго и нудно описываю? Для понимания читателем всей неочевидности произошедших метаморфоз моей личности. Я часто задумываюсь над тем, какие предпосылки были к тому, кем я стал, но до сих пор не могу прийти к какому-то логичному ответу. Вероятно, здесь перемешались несколько ключевых факторов, начиная от генов деда, немало накуролесившего (и тоже, кстати, в экономическом поле) в застойные годы, заканчивая безграничным стремлением к самостоятельной жизни и чувством долга к родителям, которых, как мне тогда казалось, я обременял своим бесполезным присутствием.

 

[JOUR]

Университетская жизнь мне быстро наскучила. Примерно со 2-го курса я понял, что сам процесс обучения в российском ВУЗе не имеет большого смысла. Все решалось за деньги. А это значит, что в голову молодого студента потихоньку начинали закрадываться мысли о том, что в жизни не все бывет справедливо. Количество знаний не влияло на итоговые оценки. Точнее, со знаниями, конечно, никто бы не поставил двойку или тройку, но те же результаты обеспечивали многим студентам родительские финансы. Отсюда интерес к учебе потихоньку угасал и сильнее разгорался интерес к работе, а точнее - к зарабатыванию. Но до становления криминально-ориентированной личности было еще очень далеко. Пока еще в сознании прочно сидел образ честного коммерсанта или успешного адвоката, на худой конец - корпоративного юриста. Самое же важное, что я вынес за 5 лет обучения - это люди. Вернее, один человек, с которым в дальнейшем мы и прошли путь от маменькиных сынков до опасных преступников, угрожающих экономической безопасности целого государства.

На дворе было начало нулевых. Я стою на пороге родного университета с заветной синей корочкой, из которой еще не успела выветриться типографская краска. Мозг задавал лишь один вопрос - что дальше? Очереди из работодателей, мечтающих заполучить в свой штат молодого специалиста, не наблюдалось, равно как и напрочь отсутствовало желание работать по найму. Государственная служба привлекала еще меньше, к тому же у родителей не было сколь-нибудь серьезных знакомств в важных кабинетах. Пришло понимание, что в юридической области я оказался человеком случайным, хоть и с образованием. В роду не было потомственных судей, прокуроров, силовиков и даже адвокатов. Сильной тяги к юридической работе я не испытывал.

Итог оказался грустным:
после пары месяцев раздумий и безделья я открыл собственное "дело" - на родительские деньги купил японский отбойный молоток и пару лопат и дал объявление в местной газете с примерно таким текстом:
"Ломаем, копаем, вывозим строительный мусор". В партнеры взял собственного брата. Спустя 10 лет он скажет, что это была самая тяжелая работа в его жизни, и он бы скорее предпочел сесть в тюрьму. Забегая вперед, могу сказать, что его "мечта" почти сбылась.

Так мы проработали около полугода. В целом, на деньги, которые мы зарабатывали, в 21-22 года можно было существовать. Но разве к этому должен стремиться молодой человек с престижным дипломом и зашкаливающими амбициями? С похожими мыслями не мог смириться и тот самый университетский друг, которого я упоминал в предыдущем посте. Звали его Анатолий. В то время он тоже балансировал на грани, пытаясь спасти свой убыточный микробизнес, организованный сразу после окончания университета. Итогом нашего первого "общего собрания акционеров" стало твердое намерение открыть совместное дело в области юриспруденции. Ведь зачем-то мы отучились 5 лет. Но как это сделать, не имея ни дня опыта работы по специальности? Правильно - найти того, кто этот опыт имеет и чем-то его заинтересовать. Вновь были взяты беспроцентные и безвозвратные "займы" у родителей (около 40тыс. рублей), привлечен старший товарищ с небольшим опытом, арендован крошечный офис в старом НИИ, и вот мы уже владельцы собственной юридической компании! Поскольку лично у нас практических знаний было ровно ноль, то на нас было только привлечение клиентов и текущие расходы, а вся техническая часть - на третьем партнере.

 

[JOUR]

В первые несколько месяцев мне удавалось совмещать работу с отбойником и прием редких клиентов в офисе. Худо-бедно мы вышли на самоокупаемость по юридической деятельности в середине первого года. С физической работой я к этому моменту завязал.

К третьему году мы уже достаточно уверенно стояли на ногах, если брать в расчет наш возраст - 24-25 лет. Сейчас сложно вспомнить конкретный уровень дохода, но мы могли себе позволить без излишнего напряжения выплачивать кредиты за новые автомобили типа Мицубиси Аутлендер, покупать новые телефоны, не смотреть на ценники в магазинах и что-то откладывать на черный день. Для сравнения: подавляющее большинство наших однокурсников были еще на побегушках в различных госорганах и адвокатских конторах. От некоторых даже чувствовалась плохо скрываемая зависть.

Все это не было сопряжено с каким-либо серьезным "блатом" или криминальными схемами. В те годы, хоть и девяностые давно закончились, этот рынок был достаточно диким, поэтому даже с нашей квалификацией получилось отвоевать себе часть пирога. Конечно, мы прилагали немало усилий:
любой клиент был для нас на вес золота, мы были мегаклиентоориентированны.
В таком режиме можно было работать и по сей день, развиваясь профессионально и территориально. Уверен, что не сойди мы с той "благословенной" дорожки, сейчас бы не было этой ветки. Но в какой-то момент что-то пошло не так...

 

[JOUR]

Начинали мы, как и многие молодые юристы, с псевдоюридической деятельности - регистрации фирм. Работа эта не требовала большой квалификации, нужны были лишь предельная концентрация и внимательность при заполнении документов. Любая ошибка могла привести к отказу в регистрации, а значит, к потере денег и репутации. Благо, наш третий партнер имел приятельские отношения со многими инспекторами в налоговой, которые зачастую позволяли нам переделывать и заменять документы с ошибками и избегать позора перед клиентами. Так мы постепенно завоевывали доверие городских коммерсантов. Медленно, но уверенно рос и уровень обращавшихся к нам людей - от мелких владельцев салонов красоты до средних экспортеров и производителей.

Но все это было уже позже, а в первый год работы моей основной задачей было набивать формы для регистрации фирм и ездить с клиентами по нотариусам. До сих пор помню, как в одну из таких поездок разговорились с клиентом. В середине разговора он спросил, занимаемся ли мы обналичкой. Я ответил, что не знаю значения этого слова. Он похвалил меня за осторожность, но заверил, что не работает в органах, и я могу быть с ним откровенным. Я снова сказал, что не подозреваю его ни в чем, а реально не знаю. Вместе посмеялись и больше к этой теме не возвращались. Самое смешное было в том, что в тот раз я был честен. Я на самом деле не знал, что это значит в контексте моей работы. Не наличники же к дверным колодам прибивать - с этим я к тому моменту завязал.

Первая крамольная мысль о чем-то не совсем законном посетила меня примерно через полгода работы. Напомню, мы занимались регистрацией обычных фирм, безо всяких номиналов и прочей чернухи. Не то, что мы отказывались от такой работы, просто не было ни соответствующих заказов, ни реальной возможности их выполнить. Тогда мы были бесконечно далеки от этого. Мы зарабатывали по 2-3 тысячи рублей с каждой зарегистрированной фирмы, а с ИП и того меньше.

В один прекрасный теплый день к нам обратился довольно харизматичный клиент - взрослый дядька-дагестанец по имени, конечно же, Магомед со смешным кавказским акцентом. Сейчас уже сложно вспомнить, за какой услугой он обращался, но это было что-то примитивное, вроде той же регистрации ИП. Когда он забирал в офисе готовые документы, спросил, нет ли у нас готовой компании с директором. Сначала мы честно сказали, что не занимаемся таким. Но на всякий случай записали его телефон. Когда он уходил, то забыл на столе свою записную книжку (да, это было время, когда люди еще пользовались бумажными блокнотами). Любопытство взяло верх, и я открыл ее. В самом начале была страница с вводными данными владельца. Почему-то нас сильно повеселила надпись напротив пункта с ФИО. Там было на чистом дагестанском языке выведено:
"Знать не имею". Другие разделы были тоже заполнены в похожем стиле. Дядька этот обладал своеобразным чувством юмора, которое, как я с опытом понял, свойственно либо преступникам со стажем, либо ментам. В тот момент мы вообще не брали в расчет, что можем быть хоть на йоту интересны последним, поэтому сразу же набрали номер наших более опытных коллег из Новосибирска. Они давно и успешно занимались продажей готовых компаний с номинальными директорами. Сделка с Магомедом состоялась, мы заработали хорошие деньги по сравнению с тем, чем занимались ежедневно. Так мы осуществили первое осознанное содействие в совершении противоправного деяния (без сомнений, Мага покупал фирму не для того, чтобы торговать арбузами на рынке), хотя в те годы в УК еще не было статей 173.1, 173.2.

 

[JOUR]

Со временем мы почувствовали, что спрос на услуги номиналов достаточно высок. Они использовались как для открытия новых фирм, так и для слива на них уже отработавших компаний. Для того чтобы удовлетворить потребности клиентов, нельзя было пользоваться услугами посредников. Во-первых, это было значительно дороже, во-вторых, страдало бы качество:
«гномы» должны быть доступны на расстоянии телефонного звонка и не влезать в какие-то совсем черные темы без нашего контроля. При работе через посредников такие условия были недостижимы. Мы уже зарекомендовали себя как надежные партнеры, в том числе в области юридической поддержки теневого и околотеневого сектора, и позволить себе зависеть от третьих лиц не могли. Поэтому постепенно мы своими силами сформировали собственный отряд бойцов, готовых за вполне гуманное вознаграждение (от 1 до 5 тысяч рублей) выдвинуться к нотариусу или в отделение банка для подписания документов. Всего через наш полигон с тем или иным успехом прошло более двухсот ополченцев.
Основателем и бессменным командиром отряда был мой родственник по имени Виктор. Он обладал уникальными способностями в области налаживания взаимоотношений с маргинальными элементами нашего города. Люди шли не по объявлениям, а через «сарафан», как это обычно бывает. Это были как совсем опустившиеся aлкогoлики или наркоманы, так и относительно приличные работники сферы торговли или обслуживания. Например, продавщица кваса, посудомойщица в сети дешевых ресторанов или сантехник в ЖЭУ. Иногда приходили целыми семьями, например, мать, дочь и сожитель.

Трудность в общении с ними заключалась в том, что им постоянно что-то нужно, даже если зарплату они получили вчера. Большинство из них все время что-то просит, все время пытается шантажировать в том или ином виде и постоянно держит в напряжении. Это психологически тяжело, но послать их всех подальше нельзя - на другой чаше весов находится успех компании или отдельного проекта. Но Виктор справлялся со своими обязанностями на 100%, и это было огромной составляющей нашего общего успеха. Мы относились к своим номиналам с уважением, всегда старались их поддерживать, если, конечно, их просьбы не выходили за рамки приличия. В серьезных случаях, например, когда была информация о наличии оперативно-розыскных мероприятий по конкретным фирмам, мы отправляли директоров на юг – отдохнуть и переждать смутные времена. Конечно, это было, прежде всего, в наших интересах, ведь мы тем самым пытались избежать слива с их стороны, если они окажутся под давлением ментов.

 

[JOUR]

Были и случаи агрессивного поведения со стороны наших рекрутов. Так, однажды к нам пришел какой-то молодой цыган, которого мы поставили директором в несколько отслуживших свое компаний. Потом по этим компаниям ему стали приходить письма из налоговой, ПФР, от судебных приставов и тд. Он стал требовать дополнительную оплату и откровенно борзеть. Насколько сейчас помню, он даже подключил к разборкам свой табор, представители которого угрожали нашим сотрудникам различными неприятностями, включая причинение среднего тяжести вреда здоровью. В итоге закончилось благополучно, и конфликт уладили дипломатическим путем без существенных для нас финансовых потерь.

Вообще я заметил, что дропы мужского пола гораздо более капризны и прихотливы, чем их коллеги-женщины. Это касается не только текущих потребностей, но и стойкости в отношениях с ментами. Ни одного дропа-самца я не знаю, кто бы не слил своих хозяев при серьезном замесе, зато есть собственные живые примеры обратного среди прекрасной половины номиналов. Более детально о них расскажу немного позже, когда речь пойдет о методах давления на дропов оборотней в полицейской форме.

Женщина-дроп - это настоящая находка для регистратора или обнальщика, особенно если эта женщина не имеет детей или утратила с ними духовные связи. Так же желательно, чтобы ей было за 40, она периодически (но не каждый день!) употребляла изъятые или ограниченные в обороте вещества либо спиртосодержащую продукцию с массовой долей спирта от 40% и у нее был слабохарактерный сожитель, над которым она доминирует морально и материально. Такая личность чувствует свою важную роль в судьбах людей и бизнесов и, как это ни удивительно звучит, социальную ответственность (или даже миссию) за происходящее вокруг с ее участием. В связи с неоднократно совершаемыми административными или мелкоуголовными правонарушениями она сталкивается с участковыми и прочими низкопоставленными сотрудниками правоохранительной системы, которые в своей массе четко формируют у нее образ врага. В силу указанных причин она может найти в себе силы не поддаться прессингу более квалифицированных ребят из УБЭПа или СК и стать настоящим героем в неравной битве против карателей.

 

[JOUR]

Как уже писал, в первые несколько лет нашей работы в УК РФ еще не было статей 173.1 (Незаконное образование юридического лица) и 173.2 (Незаконное использование документов для образования юридического лица), поэтому менты не занимались вопросами дроповодства как таковыми. Они и сейчас не очень любят эти статьи сами по себе, т.к. они не являются тяжкими и в зачет по палочной системе не идут, насколько мне известно. Такие статьи применяют в большинстве случаев лишь в совокупности с более тяжкими (159, 172 и т.п.) Если среди моих читателей есть экономические милиционеры (а я-таки уверен, что есть), поправьте меня.

Когда эти статьи уже появились в УК, у нас был один интересный случай. К нам в отряд менты внедрили подставного номинала - Никиту. После анализа ситуации мы пришли к выводу, что этот дроп достаточно заметно выбивался из общей массы своей чрезмерной адекватностью, которая не была свойственна его «коллегам». Несколько дней менты изучали передвижения Вити (напомню, это был мой Главный дроповод - Всея Дропов), прицепив маячок к его автомобилю. Спустя какое-то время его задержали на выходе из банка вместе с Никитосом. В портфеле у Вити были, естественно, печати, документы и прочий джентельменский набор. Они посадили его в машину и отвезли в городской отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

К счастью, к тому моменту у нас было много знакомых в БЭПах различных уровней и мы быстро (в течение дня) решили вопрос. Мы понимали, что это обычный наезд мелких голодных оперов - предъявить нам было глобально нечего, даже на упомянутые выше статьи у ментов вряд ли бы нашлась железная доказуха. Но политикой нашей компании всегда было максимально быстрое решение подобных ситуаций. Хотя это и было затратно, но экономило огромное количество времени, а самое главное – нервных клеток наших сотрудников. Для Виктора (да и вообще для всей нашей компании) это было первое задержание, и оно произвело на него достаточно глубокое впечатление. В какой-то момент он даже всерьез хотел бросить эту работу.

 

[JOUR]

Даже активно занимаясь открытием фирм на номиналов, а также различными способами серой ликвидации фирм, мы все-таки редко попадали в поле зрения ментов. Периодически, конечно, нас вызывали на опросы в БЭП, но дальше элементарных мусорских уловок, типа «мы и так про вас все знаем, так что рассказывайте по-хорошему», дело не заходило. Со временем мы привыкли к таким вызовам, это выглядело для нас как развлечение, и мы даже радовались, когда раздавался очередной звонок с просьбой прийти и дать пояснения по взаимоотношениям с нашими клиентами. На таких опросах мы куражились по полной программе, но старались не заходить за рамки дозволенного, дабы не спровоцировать ментов на откровенный беспредел против нас. Мы твердо знали, что предъявить нам за деятельность клиентов невозможно (лишь спустя несколько лет это знание пошатнулось, а точнее - разбилось вдребезги, но об этом - позже). Рассказывать же об их серых схемах добровольно было не в наших правилах.

 

[JOUR]

С большинством клиентов у нас складывались очень доверительные отношения – с 90% мы вообще не заключали никаких договоров, не выдавали никаких отчетных документов на оплаченные нам суммы, и практически никто не возмущался по этому поводу. В благодарность за оказанное доверие мы считали своим долгом не помогать ментам в выкачивании денег из наших заказчиков. При этом, повторюсь, мы не были соучастниками их, возможно, незаконных деяний, т.к. старались вообще не интересоваться прошлым фирм, которые они приносили нам на закрытие или которые мы для них открывали.

 

[JOUR]

Справедливости ради скажу, что и менты редко нас напрямую в чем-то обвиняли на ранних этапах нашей деятельности. Помню, лишь однажды мы столкнулись с откровенно хамоватой сотрудницей районного то ли БЭПа, то ли угрозызка, которая без суда и следствия называла нас преступниками и угрожала вывести на чистую воду. Кейс заключался в том, что кто-то из наших клиентов, используя готовую фирму, купленную у нас, украл у государства несколько десятков гектар земли в Архангельской области. А поскольку до того, как эта фирма оказалась под контролем клиента, она была оформлена лично на нас, то, естественно, мы были в глазах ментов соучастниками. Но по факту мы реально не знали, что клиент приобретает компанию под эти цели, да и не хотели знать. Ничего незаконного в продаже компании не было, поэтому мы были абсолютно спокойны. Скажу честно:
даже если бы и знали о конечных целях клиента, то ничего бы не изменилось:
мы бы все равно компанию продали, а мусорам сказали бы то же самое.

 

[JOUR]

Вспоминая сейчас описанные эпизоды, я поймал себя на мысли о том, что субъективная сторона преступления (психическое отношение преступника к совершаемому им преступлению) - тончайшая материя. С одной стороны, я понимаю, что, по сути, торгую орудием преступления (готовыми фирмами). Но с другой стороны, если мне никто прямо не заявил, что будет их использовать для незаконной деятельности, то я вроде бы и не соучастник. Порой я и сам не мог определить, являюсь ли подельником в тех или иных схемах, которые выстраивали наши клиенты с нашей же помощью. А каково это ментам - раскопать все это и выяснить реальные мотивы тех или иных действий подозреваемых?! Но менты не любят утруждать себя сложными умозаключениями:
они сразу стараются выйти на «царицу доказательств» (чистосердечное признание) - и дело в шляпе. К сожалению, в большинстве случаев им это удается - народец-то у нас в своей массе "жидкий".

Правда, товарищ майор?

 

[JOUR]

Мы продолжали вести легальный и полулегальный бизнес, который в основном сводился к открытию и закрытию фирм. Иногда проскакивали мелкие халтурки вроде оформления разрешений на оружие. Я был знаком с одним из замначальников лицензионного отдела местного ОВД - Палычем, который помог мне лично и нескольким моим друзьям оформить разрешение на ношение "травмата". Скорость и качество услуги нас впечатлили – нужно было просто привезти фотографию и оплатить в «кассу» символическую сумму, и через неделю можно забирать красивый глянцевый абсолютно официальный документ. О медицинской справке тоже можно было не беспокоиться – она входила в и без того в разумную цену. Это натолкнуло на мысль о том, что такие услуги можно поставить на поток, и мы не нашли ничего умнее, чем разместить соответствующее объявление в местной газете. В тексте так и написали:
«Оформляем разрешения на оружие - быстро, недорого, минимум документов».

Звонков было очень много, за первые несколько дней пришли 7 реальных клиентов, оплативших услугу. Первым четырем все сделали на ура, их благодарности не было предела. Оставалось получить последние 3 и можно было бы констатировать, что наш стартап выстрелил и имеет все шансы на масштабирование! Вечером я поехал забирать 3 готовых документа, как обычно, прямо домой к Палычу, но он встретил меня с невеселым лицом.

«Это ваше объявление в газете «Вечерний коррупционер?», – в глазах его не было страха, но чувствовалась явная тревога. Я не стал отпираться и честно признался. Палыч усмехнулся, как тот мент из первого «Бумера», когда узнал, что все их деньги украли у напарника из УАЗика, и сообщил, что нашим объявлением заинтересовалось УСБ (Управление собственной безопасности МВД по региону). Благо, у него были свои информаторы в этом подразделении и вовремя сообщили об угрозе.

Вот так умерло одно из казавшихся перспективным направлений нашего «бизнеса».

 

[JOUR]

Хотел бы добавить вдогонку к предыдущему посту. Те 3 разрешения Палыч мне все-таки отдал и сказал, чтобы я сам решал их дальнейшую судьбу:
они уже выписаны и выданы, аннулировать их означало бы привлечь еще большее внимание. Посовещавшись с партнером, мы решили не рисковать и прямо в тот же вечер уничтожить бумаги, а клиентам вернуть деньги, дескать, извините, не получилось. Все-таки был существенный риск того, что кто-то из этих троих окажется сотрудником УСБ или их агентом.

В этой связи мы решили не договариваться о встречах заранее, а нагрянуть внезапно, чтобы в случае подтверждения наших опасений у врага не было шанса подготовить атаку. Уже был поздний вечер, когда мы выехали по адресам, указанным в паспортах клиентов (копии паспортов у нас имелись, поскольку были необходимы для получения лицензий). Нам повезло – все трое жили по прописке. Первые два заказчика восприняли информацию с искренними чувствами разочарования, но поблагодарили за честность и оперативность. Третий же очень долго не открывал дверь. Мы уже собирались уезжать, полагая, что просто человек не проживает там или его просто нет дома, но в последний момент дверь приоткрылась, и в темном коридоре забрезжила узкая колея желтого света. Опознав в хозяине квартиры своего клиента, мы объяснили причину столь позднего визита, извинились и вручили тонкий конвертик с деньгами. И как же мы удивились, когда вместо реакции, похожей на две предыдущие, этот товарищ просто улыбнулся и, оттопырив указательный палец вверх, сказал всего два слова:
«Ай, молодца!». После этого он моментально закрыл дверь, а мы, пребывая в полнейшем недоумении, с облегчением выдохнули и отправились восвояси.

Я до сих пор гадаю, был этот мужик просто странным весельчаком или все-таки сотрудником правоохранительных органов? Его фамилия и внешность явно говорили в пользу второго варианта, но, конечно, лишь в наших представлениях о типичном образе милиционера тех времен.

 

[JOUR]

Думаю, пока о ментах достаточно, тем более, мы к этой теме будем возвращаться еще не раз и под разными углами. По-настоящему серьезным криминалом первые 2-3 года работы мы не занимались. Но количество предприимчивых людей, которые нас окружали и которым требовалось нечто большее, чем просто регистрационные услуги, росло с каждым месяцем. То и дело мы сталкивались с запросами клиентов на услуги по обналу. Мы знали этих клиентов не первый день, поэтому страха того, что они окажутся подсадными ментовскими утками, не было. К тому же мы понимали, что еще были достаточно мелкими фигурами, чтобы заинтересовать каких-то серьезных дядек в погонах. Учитывая эти факторы, а также имевшийся огромный кредит доверия от лояльных заказчиков, мы решили попробовать. Но как заниматься обналичкой, не имея ни собственных «производственных мощностей», ни связей в банках, ни даже бухгалтера? Выход мы нашли у своих же клиентов.

 

[JOUR]

Мы обслуживали одну небольшую обнальную структуру, состоявшую из четырех партнеров (фактических учредителей бизнеса), а также группы бухгалтеров, курьеров и прочего персонала. У нас сложились очень тесные взаимоотношения, поскольку они полностью отдали нам на аутсорсинг все, что касалось вопросов регистрации и ликвидации компаний. Кто-то из их группы появлялся у нас в офисе чуть ли не каждый день, равно как и мы были частыми гостями у них. Они выросли прямо у нас на глазах буквально за год-полтора:
из неряшливо одетых угрюмых мужиков превратились в респектабельных пацанов на «икспятых» и «рендж-роверах». К сожалению, их успех продлился недолго, но это отдельная история, о которой я обязательно расскажу.

А пока они для нас были чуть ли не ключевыми клиентами и в итоге стали хорошими партнерами по нашему новому направлению – обналу. Мы просто стали посредниками и все запросы на обналичку переадресовывали нашим «друзьям», не забывая закладывать свой процент. Напрямую мы никого не сводили, а просто давали клиентам нужные реквизиты для отправки денег. Через 2-3 дня ехали в офис к ребятам и забирали нал, который передавали клиентам, оставляя свою комиссию. Бизнес был очень прост и основывался исключительно на доверии к нам – люди не боялись платить на предоставленные нами реквизиты, и мы это доверие оправдывали в полном объеме. Тогда нам было по 25 лет, но с нами работали даже возрастные акулы местечкового бизнеса, прошедшие девяностые.

Из того периода я вынес один важный для меня вывод – в сфере услуг (особенно серого оттенка) нет ничего важнее ее Величества Репутации.

 

[JOUR]

Проработав около года как посредники, мы стали задумываться об открытии собственного полноценного обнального направления. Для этого нам был нужен квалифицированный бухгалтер и надежный поставщик налички. В те годы нал извлекали из всего – от терминалов операторов сотовой связи до снятия непосредственно в банках по чековой книжке. Но поскольку мы не были глубоко погружены в этот бизнес, то поначалу у нас не было нужных контактов. Мы создали свою структуру (открыли несколько фирм под разные назначения платежей, получили строительные лицензии, наняли сильного бухгалтера и т.д.), но по-прежнему продолжали покупать нал у конкурентов. Да, за счет репутации нам удавалось продавать кэш дороже, чем большинство игроков на рынке, но было очевидно, что посредников в этой цепочке должно быть как можно меньше. Со временем мы смогли выйти на «производителей нала», т.е. тех, у кого наличность скапливается непосредственно в результате коммерческой деятельности, и существенно снизили себестоимость и издержки.

Вот так мы сделали свой первый шаг в область действия более серьезных статей УК РФ. Но самое главное было еще впереди…

 

[JOUR]

Пыль в глаза контрагентов или понты в современном российском бизнесе.

Роль понтов в построении успешного бизнеса в России

Хочу поделиться своими мыслями о влиянии внешних атрибутов на восприятие владельца бизнеса и компании в целом. Все нижеописанное основано исключительно на собственном опыте, и я вовсе не исключаю, что в других сферах, например, розничной торговле, все совершенно иначе.
На заре своей деятельности, через полгода после окончания университета, ни о какой репутации и статусности, естественно, не могло быть и речи. Если вы внимательно следите за сюжетом ветки то знаете, что поначалу я вообще совмещал два вида «бизнеса» - юридический и «ломательно-копательный». Кстати, если у кого-то из вас, друзья, был аналогичный опыт, напишите мне, очень интересно, сколько белых воротничков не гнушается работы руками.
В силу изложенного мне нужно было постоянно менять «рабочий» наряд, иногда даже несколько раз в день. Делать это было довольно проблематично, поэтому я «предпочитал» стиль «кежуал» на все случаи жизни. На самом деле просто не было возможности купить даже пару хороших костюмов. Вкупе с тогдашним моим транспортом – девяносто девятой – воспринимали меня клиенты не как равного партнера, а скорее, как некий обслуживающий персонал, не в обиду ему (персоналу) будет сказано. Нередко казавшиеся нам тогда статусными клиенты (по сути – обычные мелкие коммерсанты) позволяли себе наставническое отношение и не упускали случая давать нам «важные» советы.
По мере роста бизнеса менялся и наш внешний облик, а вместе с ним - и восприятие со стороны клиентов. После того, как мы сменили недорогие свитерки из «Зары» на классические костюмы среднего ценового сегмента, а вместо «Жигулей» на парковках появились автомобили за $ 40 000, мы постепенно стали замечать изменение отношения к себе как со стороны новых, так и со стороны постоянных заказчиков. Многие из последних, приметив изменения, одобрительно кивали и морщили подбородки, радуясь, что наконец-то их юристов не стыдно показать контрагентам.

Первый свой приличный транспорт мы покупали в кредит. Тогда я жил в съемной однокомнатной квартире и ни разу не был за границей. Я никогда не приветствовал жизнь в долг, и до сих пор являюсь яростным противником любых заемных обязательств. Но сейчас могу уверенно сказать, что те кредиты полностью окупили себя и довольно существенно изменили уровень доверия к нам. Мы, собственно, и оправдывали себя этим, подписывая с банком кредитные договоры, дескать, это не потребительские займы, а предпринимательские, так как они непосредственно влияют на размер выручки компании.

Много позже, когда в личном автопарке появились авто стоимостью, выражаемой шестизначной вечнозеленой цифрой, а из-под манжеты Брунелло Кучинелли засверкали узнаваемые швейцарские бренды, для меня стало очевидным:
понты в России – это, к сожалению, один из мощнейших инструментов в деле продвижения своего личного бренда. Некоторые клиенты и партнеры не просто стали смотреть на нас снизу вверх, а часто еще и набиваться в друзья, дарить подарки, приглашать на дни рождения. Нам стало намного легче заходить в кабинеты, знакомиться с чиновниками и в целом быть «хорошими ребятами». Думаю, что ситуация одинакова по всей стране, а не только в нашей провинции, с тем лишь исключением, что в Москве уровень давления понтами намного выше.
Лично меня такое положение вещей совершенно не радовало. Последние годы активной работы я просто мечтал выбросить все свои костюмы и переодеться в дырявые шорты и растоптанные сланцы, но не обладал достаточной харизмой для этого. Моя мечта в итоге все же сбылась, но произошло это, увы, не добровольно…

 

[JOUR]

Одним из направлений нашей работы было оформление лицензий на строительство и проектирование зданий и сооружений, а также инженерные изыскания. До конца 2009 года, если кто не помнит, строительная деятельность велась на основании лицензий, а не членства в саморегулируемых организациях (СРО), как сегодня. Оформлением этих лицензий занимался Федеральный лицензионный центр при Госстрое России (ФЛЦ). Это была, наверное, самая коррумпированная государственная (в данном случае - скорее, полугосударственная) структура, с которой я когда-либо сталкивался в своей жизни. Настоящая ОПГ в хорошем смысле этой аббревиатуры - настолько работа была выстроена слаженно и по-семейному комфортно, что, находясь в этом учреждении, чувствовал себя не жертвой жадных мафиози, а желанным гостем в кавказской глубинке. Каждый сотрудник - от секретаря до начальника регионального подразделения - все были в курсе коррупционных схем, царивших в данной структуре, и с любезностью тайской массажистки предлагали различные варианты взаимодействия.

 

[JOUR]

Первый заказ на оформление строительной лицензии нам поступил через пару месяцев после открытия нашей юридической фирмы. Естественно, мы не подали вида, что понятия не имеем, как и где она получается. Взяли с заказчика предоплату и только после этого начали судорожно выяснять порядок, сроки и стоимость. При визите в ФЛЦ стало ясно, что получить лицензию законным способом новой компании практически невозможно. Для этого было необходимо иметь в штате минимум 5 высококвалифицированных специалистов с высшим образованием и стажем работы по специальности, кучу соответствующей техники и прочей материально-технической базы в зависимости от запрашиваемого состава видов выполняемых работ. Услышав это, мне стало грустно, т.к. я достоверно знал, что у нашего заказчика нет не то, что квалифицированных сотрудников, но даже представления, из чего делается бетон.

К счастью, сердобольный специалист ФЛЦ по имени Антонина увидела мое скисшее выражение лица и предложила самостоятельно найти всех нужных специалистов и технику. Стоило все это сущие копейки - что-то около 50т.р., причем деньги причислялись официально по безналу на счета подконтрольных руководству ФЛЦ помоек. У них действовал четкий прайс-лист с понятными ценами за каждого необходимого специалиста и каждую единицу требуемой техники. После оплаты в дело подкладывались копии дипломов и трудовых книжек «сотрудников» (которые кочевали по сотням различных фирм), техпаспорта на автокраны, сваебойные машины, экскаваторы, приказы о назначении ответственных за безопасность труда и многое другое. Так формировалось лицензионное дело, на основе которого Москвой выдавался красивый документ с голограммой и надписью «ЛИЦЕНЗИЯ». Кстати, бухгалтерия упомянутых выше помоек сидела тут же, в этом же здании, и оперативно информировала о зачислении средств от соискателей зеленых бумажек.

 

[JOUR]

После первой выданной строительной лицензии мы поставили это дело на поток. Большинство клиентов были не в курсе, что можно просто прийти в ФЛЦ с улицы и решить все вопросы на месте. Они думали, что мы обладаем какими-то особыми коррупционными связями в Госстрое, хотя все было намного тривиальнее. Да, со временем мы, конечно, познакомились там с людьми, занимавшими должности повыше дам на первичном приеме, но достаточно редко обращались к ним - только когда возникали нестандартные вопросы. Лицензии получали как для клиентов, так и для собственных нужд - сначала для готовок на перепродажу, впоследствии - для своих обнальных цепочек. Проданная готовая фирма с лицензией приносила минимум 100-120т.р. чистой прибыли, а с большим набором разрешенных работ - до 250т.р.